Саммит АТЭС, который жители Владивостока так долго ждали и к которому готовились на протяжении целой пятилетки, прошёл, отгремев на весь мир мощными залпами салюта. Но с последними огнями фейерверка (впрочем, и гораздо раньше) у многих горожан возник вопрос: «А что, собственно, будет после, как изменит Саммит нашу жизнь?» Начались споры о том, как долго простоят воздвигнутые к эпохальному событию в истории Владивостока сооружения, сохранятся ли они на века или рухнут, не простояв и года после форума. Волнуют людей и другие вопросы, в частности, экологические. Именно на эту тему состоялся разговор корреспондента «Восток-Медиа» с доктором биологических наук, главным научным сотрудником лаборатории морской экотоксикологии Тихоокеанского океанологического института им. В.И. Ильичёва Дальневосточного отделения Российской академии наук (ТОИ ДВО РАН), профессором Дальневосточного федерального университета (ДВФУ), а также независимым экологическим экспертом Владимиром Раковым. Об этом передает ДВ-РОСС.

— Государственные экологические экспертизы, как понимаю, это был своеобразный вклад академических учёных в подготовку к Саммиту АТЭС. Не права, Владимир Александрович?

— Совершенно верно. Совместно с Всероссийским НИИ охраны природы, Тихоокеанской дирекцией по техническому обеспечению надзора на море и с участием Росприроднадзора учёными Дальневосточного отделения РАН составлены программы экологического мониторинга. Мы, океанологи, участвовали в мониторинге морских объектов. Обследовали всё, что вокруг Владивостока: побережье, заливы, бухты. Подсчитали допустимые и недопустимые ущербы, которые могут быть нанесены окружающей среде, в частности, водной экосистеме, при строительстве и реконструкции мостов, пирсов, трубопроводов, гостиничных комплексов, утилизации отходов. Отбирали пробы воды, исследовали морские организмы вблизи строительных объектов Саммита.

— И как обстановка с экологическим равновесием, на ваш взгляд?

— Не совсем так, как бы хотелось. Особенно напряжённая обстановка у мыса Поспелова, где выгружается всё, что касается строительства моста и федерального университета. Там, где раньше люди отдыхали, сделан причал. С этой целью на огромной территории вырублен лес, снят слой торфа, уничтожен уникальный археологический памятник, да и советский, поставленный морякам-героям. Газопровод и водовод под проливом Босфор Восточный, отсыпки под мостом со стороны острова Русский – всё это тоже неблагоприятно влияет на природу.

Пролив Босфор Восточный – уникальное место. Это древние пути миграции рыб, идущих на нерест. Большая проблема – мост Де-фриз — Седанка, который тянется более четырёх километров по морю. Мост – препятствие для обмена водных масс на части акватории Амурского залива. Из-за моста водообмен уменьшается примерно на 20 процентов, что меняет гидрологический режим. А это значит – весной на отгороженной акватории долго держится лед, а летом нет притока холодной воды. Меняется на этом участке залива и соленость воды, из-за нехватки кислорода начинаются процессы гниения. Вымирает в конечном счёте всё живое. Сейчас Амурский залив чистят двустворчатые моллюски – устрицы. Они так физиологически устроены, что могут быть своеобразными индикаторами чистой воды. Если они погибнут – начнётся деградация залива. Что от этого мы будем реально иметь? Море станет болотом, а мы потеряем ещё и пригородную зону отдыха, и место рыбалки.

— Но что-то ведь и приобретаем…

— Как сказал в одной из бесед с народом Дмитрий Медведев, будучи еще президентом, на любую затеваемую стройку существует презумпция виновности. Прежде чем строить, проектировщики должны доказать, что ущерба природе не будет, либо он будет минимальным. И строить нужно, и ресурсы использовать нужно, но разумно. А мы, независимые эксперты, должны этот процесс контролировать на базе экологического мониторинга.

— Владимир Александрович, а случалось ли давать в ходе экспертизы отрицательные заключения?

— Конечно. Это касается, например, строительства в бухте Золотой Рог первого, второго и 36-го причалов, а также полигона твёрдых бытовых отходов в бухте Горностай. Там до сих пор не решён вопрос утилизации нечистот: они варварски сбрасывались прямо в море, где теперь продолжение свалки. Впрочем, также как и на Седанке, где строители моста сбрасывали отходы производства, в частности, выбуренный грунт и буровые растворы, в Амурский залив. Мутный шлейф тогда тянулся через весь залив. Хотя можно было сделать так, что и грязная вода задержалась бы в одном месте. У нас есть предложения по сохранению путей миграции рыб, но к нам не прислушиваются. А ведь многое ещё не поздно исправить, тем более Саммит – это лишь повод, нам же жить в городе и после него. Видимо, экология не в счёт, когда речь идёт об экономии средств на строительстве. Но скупой платит дважды.

— Не только к экспертам должны прислушиваться строители, но и к общественному мнению. Проводились же общественные слушания.

— Скажу по своему опыту, они проводятся чисто формально, кулуарно, при минимальном количестве слушателей со стороны. Как, к примеру, было на Русском острове, когда решался вопрос строительства очистных сооружений и сброса больших объёмов условно очищенной пресной воды в бухту Новик. Ещё раз заявляю, что мы, экологи, против этих планов и никакого положительного заключения давать не собираемся. Бухта Новик – это мелководье, где обитают ценные морские организмы, включая тех, что занесены в Красные книги России и Приморского края. Поэтому мы предлагаем проводить сброс условно очищенной воды в Уссурийский залив. Правда, это обойдётся чуть дороже: протяжённость трубы придётся увеличить, но с экологической точки зрения это безопасней. В Уссурийском заливе — бОльшая глубина, сильнее течение. В таких условиях и живности водится меньше, и процесс самоочищения происходит быстрее.

— То есть, если процесс загрязнения предотвратить нельзя, то надо его свести к минимуму?

— Конечно. Последнее время люди стали чаще выезжать за границу. Приезжая, удивляются какой там порядок. Тут тебе и небоскребы, и скверики с озерами, где в хрустально чистой воде плавают лебеди. И одно другому не мешает. Почему бы не перенять такой опыт и нам? Мы, ученые-экологи, всегда готовы помочь тем, кто стремится к этому.