На фоне поднимающегося Китая менее заметен один из его южных соседей – Вьетнам. Вместе с тем вьетнамский опыт реформ заставляет специалистов говорить о созревании новой, индокитайской версии «экономического чуда». Успешное членство Социалистической Республики Вьетнам (СРВ) в проектах АСЕАН и АТЭС дополняет общую позитивную картину. Существуют ли возможности усиления России за счёт использования вьетнамского фактора? И не взорвет ли форум АТЭС не стихающий спор Ханоя и Пекина из-за островов в Южно-Китайском море? Об этом рассуждает заместитель директора Института Дальнего Востока Российской Академии наук доктор исторических наук, проф. Сергей Геннадьевич Лузянин.

Из «цивилизации риса» к новым технологиям

Вьетнамский социализм в последние 20 лет всё больше приобретает капиталистическое лицо. Рыночные механизмы под контролем Коммунистической партии Вьетнама (КПВ) давно стали частью экономики и политики. XI съезд КПВ (2011) поставил задачу превращения Вьетнама к 2020 году в «индустриальную державу» на основе «развития инновационной экономики и высоких технологий». СРВ входит в десятку наиболее динамично развивающихся стран мира (8-9% годового прироста ВВП). Идёт тотальная борьба с коррупцией – за 5 лет перед судом предстали более 4 тысяч коррупционеров, бывших крупных партийных и государственных чиновников. Всё это до боли напоминает китайский опыт.

Успех вьетнамских реформ, по мнению ряда российских экспертов, отчасти связан с влиянием на вьетнамское общество китайской версии социализма, отчасти с собственным творческим подходом к решению проблемы «как быть богатым и здоровым», сохраняя при этом верность заветам товарища Хо Ши Мина. К слову, вьетнамцы трепетно относятся к памяти своего первого президента и основателя Компартии, бережно ухаживая за его мавзолеем в центре Ханоя. Можно сказать, что компартия вывела страну из «цивилизации риса» и ведёт её к «цивилизации технологий».

Членство Вьетнама в АТЭС – это попытка разговаривать на равных с большими и малыми странами региона. Давно прошли времена, когда республика экономически и идеологически была зависима только от СССР. Сегодня в основе её внешней политики – ориентация на разные силы, включая США, соседей по АСЕАН, Японию, Китай, Россию и др. Вьетнам через региональные проекты пытается занять равноудаленную позицию от тех или иных центров влияния. Правда, не всегда это удаётся, особенно когда речь заходит о сложных вьетнамско-китайских отношениях. На саммите АТЭС в Гонолулу в 2011 году Вьетнам поддержал американский проект создания Транстихоокеанского партнёрства (ТТП), не предполагающий участия Китая.

Как развязать «морской узел» с Китаем?

Из всего ближнего окружения СРВ, китайский сосед на сегодняшний день – самая большая головная боль для вьетнамского руководства. Эксперты отмечают, что если раньше КНР заявляла свои права на спорные острова в Южно-Китайском море на языке дипломатии в рамках регулярных консультаций, то сегодня Пекин и Ханой не стесняются в выражениях. Спор о Парасельских островах и архипелаге Спратли, на шельфе которого открыты месторождения нефти, газа и минерального сырья, разгорелся не на шутку.

Идёт явная эскалация конфликта. Ханой в июне 2011 года заговорил о желании «остановить любого, кто попытается покуситься на вьетнамский суверенитет». Китай в ответ начал блокировать работу вьетнамских судов, ведущих разведку месторождений Южно-Китайского моря. 9 июня 2011 года, по заявлению Ханоя, китайцы даже обстреляли вьетнамских рыбаков.
Дело дошло до объявления Пекином планов разместить на островах Наньша (Спратли) авиабазу, соответственно Ханоем – использовать силу для защиты своих суверенных прав. Причём вьетнамцы подкрепляли аргументы ссылками на возможность применения подводных лодок, закупленных в своё время у России. К слову, на Спратли претендуют не только Китай и Вьетнам, но еще и Тайвань, Малайзия, Филиппины и Бруней. Вот такой получился «морской узел». Причём ни в Пекине, ни в Ханое, похоже, не знают, как его развязать.

Принципиально важным стал визит Генерального секретаря ЦК КПВ Нгуен Фу Чанга 15 октября 2011 года в Китай, в ходе которого после встречи с Генеральным секретарем КПК Ху Цзиньтао было опубликовано совместное заявление о намерении сторон «должным образом разрешить все морские вопросы». Заявление словно холодный душ охладило горячие головы и в Китае, и во Вьетнаме. Нельзя говорить, что визит полностью разрешил противоречия – они остались. Но исчезли антикитайские демонстрации рассерженных вьетнамцев в Ханое, официальные же вьетнамские лица стали снова говорить о том, что всё-таки «Китай – хороший товарищ и хороший брат».

Китайские танки на Ханой. Страшный сон?

Большинство российских и зарубежных экспертов указывают на то, что нынешний островной спор – это только видимая часть айсберга противоречий. В основе нынешнего конфликта лежит обида Китая на Вьетнам, связанная, в том числе, и с событиями февраля-марта 1979 года. Тогда КНР, как известно, решила «проучить» СРВ за то, что та годом раньше сместила прокитайский (маоистский) режим Пол Пота в Кампучии (Камбодже). Вьетнам был ближайшим союзником СССР, у которого с Китаем были в те времена не лучшие отношения. В итоге 17 февраля 1979 года китайские танки перешли границу с Вьетнамом и двинулись на Ханой. Однако процесс «воспитания» обернулся поражением КНР в этой войне. Закалённые в боях с США вьетнамские части остановили 600-тысячный китайский корпус, уничтожив около 300 танков. В 1991 году мирные отношения были восстановлены, но осадок и в Пекине, и в Ханое остался. И сегодня он нет-нет да и проявляется – то в воспоминаниях китайских и вьетнамских военных, то в научно-исторических спорах.

Удивительно, что более длительную (1964-1973) и более кровопролитную войну с американцами вьетнамцы сегодня особенно не вспоминают, а если и вспоминают, то без особых эмоций и обид. Экономические и политические отношения бывших непримиримых врагов сегодня развиваются комплексно, быстро выйдя на уровень партнёрства. Более того, официальный Ханой пошёл на деликатные переговоры с Вашингтоном, который предлагает создать некий международный формат для урегулирования споров СРВ и КНР в Южно-Китайском море. Очевидно, что подобная «интернационализация» конфликта выгодна, прежде всего, США, которые неожиданно получили в лице «обиженного» Вьетнама дополнительное средство политического сдерживания КНР.

Российский интерес. Уйти из Камрани, чтобы строить АЭС?

Вьетнамо-российский «угол» был и остаЁтся важной частью как общей конфигурации форума АТЭС, так и АТР в целом, особенно в энергетическом плане. Вьетнам для России – своеобразное «экономическое окно» в Юго-Восточную Азию (АСЕАН). История отношений Москвы и Ханоя не имеет конфликтных страниц, наоборот, вьетнамцы помнят помощь СССР их стране в тяжЁлые годы.

Совместное предприятие Вьетнама и России – «Вьетсовпетро» сохраняет лидирующие позиции в нефтегазовом секторе Вьетнама. На континентальном шельфе Вьетнама стабильно работает совместная операционная компания «Вьетгазпром» с участием ОАО «Газпром».

Россия предоставила Вьетнаму кредит на строительство первой в стране атомной электростанции, товарооборот между нашими странами в 2011 году составил почти 3 миллиарда долларов (для сравнения – китайско-вьетнамская торговля оценивается в пределах 8 миллиардов долларов). Традиционно сильным остаётся вьетнамско-российское военно-техническое сотрудничество. В своё время СССР не только полностью обеспечивал оборону СРВ, но и арендовал знаменитую военно-морскую базу Камрань, фактически контролируя просторы Тихого океана. Сегодня Россия не претендует на роль гегемона в регионе. Однако военно-технический бизнес на вьетнамском направлении Москва пытается сохранить.

Очевидно, что Россия не должна вмешиваться в китайско-вьетнамский спор. Стороны найдут общий язык и без третьих «помощников». Вариант же упомянутой «интернационализации» тем более не отвечает российским интересам, ни с точки зрения региональной безопасности, ни с точки зрения энергетических и иных приоритетов России во Вьетнаме.

Таким образом, позиционирование Вьетнама в регионе, в целом, и на форуме АТЭС, в частности, похоже на выступление канатоходца в цирке. Чтобы успешно выйти на новый, более высокий индустриальный уровень, сохранив при этом экономический и политический суверенитет, ему приходится постоянно балансировать «на грани», не теряя равновесия. Но, похоже, путь «по канату» ещё долгий. И как пел наш знаменитый бард: «Но теперь ему меньше осталось пройти – уже три четверти пути».

Радиостанция «Голос России»
http://rus.ruvr.ru/2012_05_27/76124888/