Каждая из группы Pussy Riot получила по два года колонии общего режима
7-й Ростовский переулок, в котором располагается Хамовнический суд Москвы, был оцеплен с восьми утра пятницы. С десяти утра там стали появляться первые журналисты, в полдень уже стояла полноценная очередь, в которой говорили на русском, английском, испанском, итальянском и даже на датском языках. За время процесса в Хамовническом суде побывало, наверное, большинство аккредитованных в Москве иностранных корреспондентов. Без очереди неохотно пропустили депутата немецкого Бундестага. Впрочем, даже ее — с синим дипломатическим паспортом — полицейские 2-го оперативного полка к залу суда не пустили. За ограждение позволили проходить только за два часа до начала судебного заседания по делу группы Pussy Riot.
Проход журналистов в суд был организован безнадежно — до абсурда — плохо. Их разделили на две очереди: в одной стояли фотокорреспонденты и телеоператоры, в другой — пишущая пресса. Попадание в зал снимающих журналистов ровно на два часа и затянулось. Пишущим организовывали то один коридор для прохода, то другой. Возникла страшная давка, слышались придушенные возгласы и крики. Диалог между журналистами и приставами балансировал на той грани, за которой начинаются открытые оскорбления. Звучали шуточки, что после стояния в этой давке все ее участники просто обязаны будут друг на друге пережениться — и уже через девять месяцев на свет появится поколение Pussy Riot. В итоге пишущую прессу начали запускать в суд, когда судья Марина Сырова уже начала оглашать приговор. И тут дверь в зал закрылась. То есть проникнуть внутрь смогли только единицы: даже не все судебные репортеры государственных информационных агентств, которые обычно не стоят в очереди. Эти репортеры говорили, что за пять-семь лет работы в российских судах такого не видели.
Тем временем вовсю шло оглашение приговора. На двух пролетах лестницы в Хамовническом суде стояли примерно 50 корреспондентов со всего мира и требовали пустить их в зал. Кто-то из сотрудников суда вынес прямо на лестницу небольшую магнитофонную колонку и на всю громкость включил аудиотрансляцию выступления Марины Сыровой.
Она зачитывала показания потерпевших — и минут через пять стало окончательно понятно, что приговор будет обвинительным. Применимо к Толоконниковой, Алехиной и Самуцевич в зачитываемых показаниях то и дело звучало слово «хулиганки»: «хулиганки прошли, хулиганки сняли верхнюю одежду». При этом ни один потерпевший, ни один свидетель обвинения ни разу на этом процессе этого слова не произносил.
Разумеется, суд учел, что панк-молебен был «так называемым», что участницы группы продемонстрировали явную вражду к верующим, оскорбили их, а также Богородицу персонально, совершали кощунственные действия. Извинений потерпевшие не приняли, раскаяния в словах девушек не увидели. «Прихожане в храме хватались за сердце, плакали», — цитировала судья их слова. «Потерпевший Потанькин показал, что до сих пор находится в расстроенных чувствах», — продолжала судья. При этом потерпевший Потанькин, судя по всему, спокойно продолжает исполнять свои обязанности. Он принимал участие в разгоне акции в поддержку Pussy Riot, которая состоялась 16 августа у Храма Христа Спасителя.
Судья продолжала обезличивать участниц Pussy Riot, называя их преимущественно «указанными девушками» или же «данными девушками». Марина Сырова огласила показания Станислава Самуцевича — отца Екатерины. Но те, которые он дал на предварительном следствии, а не в суде. В суде он большую их часть дезавуировал, но Марина Сырова все рано зачитывала его слова о «так называемом современном искусстве» и о «так называемом движении феминисток», куда его дочь попала не то обманом, не то под дурным влиянием подруг.
Марина Сырова начала уставать, делала длинные паузы. Видеотрансляция оглашения приговора неоднократно прерывалась. Впрочем, Сырову так ни разу и не показали: судья, похоже, крайне опасается, что кто-то узнает, как она выглядит.
Сырова зачитывала описание файлов с ноутбуков подсудимых. Зазвучали слова: «Легавым отомстят родные дети», «Поп сосет у прокурора», «Не храм, а срам Христа Спасителя». После этого были зачитаны выдержки одной из трех экспертиз по делу. Той единственной, где действия участниц группы оценены как «направленные на разжигание вражды и ненависти к социальной группе ‘православные верующие’». Наконец, Хамовнический суд согласился с экспертизой и решил, что на амвон в храме можно подниматься только священнослужителям, а лицам женского пола — нельзя. Результаты двух других экспертиз суд учитывать в приговоре не стал.
«Суд считает виновность подсудимых установленной», — сказала, наконец, Марина Сырова, и с этого момента значение имело только то, какое наказание участницам Pussy Riot будет назначено. Судья, тем не менее, еще несколько раз прошла по старому кругу, отметая доводы защиты и говоря, что хулиганство совершено и доказано.
«Суд осуществляет свою деятельность исключительно по Конституции и законам РФ. Ссылка на церковные нормы и каноны давалась только в том объеме, чтобы установить степень противоправности общественного деяния», — ответила судья всем, кто называл Хамовнический суд «инквизицией» и удивлялся, чего это в начале XXI века светский суд изучает постулаты Трулльского собора 691 года. Суд счел, что религиозная ненависть и вражда подсудимых проявилась даже в суде — в ходе их допроса. А само преступление является демонстративным, осуществленным по предварительному сговору. Вина подсудимых полностью доказана.
Доводы подсудимых о политическом характере акции против сращивания церкви и государства несостоятельны и опровергнуты совокупностью показаний по делу. В Храме Христа Спасителя, сказала судья, не звучало политических лозунгов и не прозвучало фамилии ни одного политика.
Судья отметила, что подсудимые ранее не привлекались к ответственности, у двух из них — маленькие дети. При этом потерпевшие строгого наказания для них не требовали. Тем не менее, исправление подсудимых без лишения свободы невозможно. Надежда Толоконникова, Мария Алехина и Екатерина Самуцевич получили по два года лишения свободы с отбыванием срока в колонии общего режима.
В динамике был слышен какой-то стук, кто-то в зале суда крикнул: «Позор!»; аудиотрансляция на этом прервалась.
«Ох*еть», — так прокомментировал приговор и все, что происходило в суде вышедший из него журналист The New York Times Эндрю Рот. Он произнес это слово вообще без акцента. По 7-му Ростовскому переулку туда-сюда с неестественно выпрямленной спиной ходил Станислав Самуцевич. «Ну какая там религиозная ненависть, нет никакой ненависти, это административка же, а не два года тюрьмы», — говорил он. Из суда выбрался Алексей Навальный. Как обычно бурно жестикулируя, он говорил, что в Хамовническом суде было демонстративно уничтожено правосудие. Муж Толоконниковой Петр Верзилов заявил, что его комментарий будет коротким, и процитировал новую песню Pussy Riot, записанную уже другими анонимными ее участницами: » Путин разжигает костры революции». «Как вы будете жить без жены?» — спросил его кто-то. «Я буду делать революцию», — ответил Верзилов.
Адвокаты потерпевших Алексей Таратухин и Лев Лялин ушли, не сказав про приговор ни слова. «Мы торопимся, понимаете», — отмахивался Таратухин. Гособвинитель Александр Никифоров тоже к прессе не вышел. Адвокаты Pussy Riot, разумеется, сказали, что будут обжаловать приговор в Мосгорсуде. А потом еще долго рассуждали, что к правосудию происходившее отношения не имело.
Андрей Козенко
Читать на сайте Lenta.ru
..