За десятилетия это амурское село превратилось в парк, только дорожка у председательской калитки так и осталась без асфальта…«Усё для людей», – машет он рукой на эти слова.

Тарочки с паслёном

Судьба дала ему короткую фамилию и долгую, полную труда и людского уважения жизнь.

Мыслимо ли, но первая запись в его трудовой книжке датируется 1939 годом – колхозник колхоза «Труженик».

А одно из первых воспоминаний детства – это отцовская порка. Гошка стащил с русской печки пару пачек махорки.

– Отец мою голову между ног зажал и по Макаренко меня отхлестал. Я ему дал клятву, что никогда в жизни курить не буду. И слово сдержал, – признаётся Ус.

В их семье было девять человек, главным лакомством полувзрослого детства были тарочки с паслёном, которые пекла мать. Пока ведро паслёна не наберёшь в его колючих зарослях, о купании на озере и думать не смей.

С той поры он эту ягоду на дух не переносит.

А в 1942 году ещё семнадцатилетнего Гошу Уса призывают в Красную армию, Родину защищать. Почти двухметрового парня с косой саженью в плечах берут служить в морскую пехоту.

Вскорости, в самый разгар войны, «морского волка» из колхоза «Труженик» награждают десятидневным отпуском домой. Случай редчайший для того лихолетья.

Гошка служил честно, был хлопцем бесстрашным, зачастую первым сигал в воду с борта корабля при высадке десанта.

Победу он встретил в Северной Корее.

После войны десантник Ус возвращается в родную Большеозёрку, идёт работать в родной колхоз бригадиром полеводческой бригады.

Его избирают председателем сельского совета, затем председателем колхоза.

– С людьми работать не трудно, с ними просто надо разговаривать, видеть их, людей-то, и понимать, – убеждён председатель.

«Врагов у народа нет…»

Как-то двое братьев-трактористов схватились «бороться» тракторами, сцепились прицепами, и – кто кого перетянет. Первыми пали в той борьбе болты заднего моста одного из тракторов. Они были выдраны с «мясом».

Время на дворе было сталинское, их отец, не глядя в глаза председателю, глухо спросил: «Сумку собирать?»

Председатель Ус велел до вечера поломку исправить и работать дальше.

– Понимаешь, это же молодость и пылкость. Хлопцы те уже седыми дядьками стали, а всё меня благодарят за тот случай. Тогда же «врагом народа» становились в минуту, у нас в селе за одну ночь одиннадцать человек арестовали. Рисковал ли я? Конечно, но как-то об этом не думал, – улыбается он. Помолчав, машет рукой: – Врагов у народа нет, а вот шальных хватает…

Свою судьбу он встретил в Большеозёрке. Молодая фельдшер Люба приехала в их село после окончания Воронежского медучилища.

Их первым семейным гнёздышком стала бывшая колхозная конюшня. В изголовье у молодых висели хомуты…

– Жизня у деревни – как поле, без пахоты никак. Поэтому работал сутками, чтобы людям в глаза смотреть было не стыдно, – говорит Ус.

Мать родная

Это любимая поговорка Уса! Более «солёно» выражаться он не любит. Ещё есть у него одна редчайшая нелюбовь – алкоголь. В свои 87 лет он так и не попробовал спиртного. Ни глотка!

– Сроду к этому не тянуло, – режет он рукой воздух.

В 1972 году Георгия Уса выбирают председателем сельского совета родного райцентра Ивановка. Посреди села было болото, а больше половины деревенских погребов заливали грунтовые воды. А тут сельская власть решила разбить в селе настоящий парк.

Под руководством нового председателя стали создавать большой парк, не без проблем. Деревья тут вообще сажали редко, местные улицы кроме черёмухи и яблони-дички ничего не знали. И вдруг – парк. Многие отказывались сажать деревья, мол, жили так и ещё поживём.

Тогда Ус говорил: «Хорошо, ты устал и не хочешь, я посажу деревья у твоей хаты. Ты только поливай их, пожалуйста». После нескольких таких посадок многим стало стыдно, что у их калитки деревья сажает председатель. Дело пошло.

– Главное – сознание переломить, – убеждён Георгий Семёнович.

Потом он дожил и до того дня, когда машину саженцев за ночь растаскивали по дворам, и к утру все деревья были уже посажены.

За несколько лет в селе посадили 26 гектаров парка, в котором 56 видов деревьев. Саженцы некоторых из них Ус привозил в своём пузатом портфеле с совещаний из разных концов Союза.

В селе появился свой дендрарий, несколько экологических троп для школьников. Пионерские отряды соревновались за право посадить аллею в сельском парке.

– Как-то приехала к нам делегация из Турции, веду их по парку. Вдруг один из них скидает тужурку и «дышить, дышить» глубоко так, как перед смертью. Мать родная! Я аж замер, а переводчик говорит, что такого воздуха они никогда в жизни не встречали, – вспоминает Георгий Семёнович.

В ивановском парке нет ни одной нецивилизованной дорожки, все ходят строго по аллеям. И тут земная смётка председателя проявилась: дорожки положили там, где были протоптаны тропки. Пошли народным путём.

Покаяние от японцев

У села с раздольно-русским именем Ивановка есть трагическая метка. В марте 1919 года его практически полностью сожгли японские каратели. В том пожарище сгорело 232 человека. От грудничков до глубоких стариков.

Почти столетие, минувшее с той поры, не зарубцевало рану.

В 1995 году в Ивановку приехала делегация ассоциации японских военнопленных во главе с её председателем Сайто Рокуро.

Разговор вышел непростым. Были в нём моменты, когда переводчица испуганно замолкала. Японская делегация предложила заложить камень в центре села, на котором установит мемориальную табличку со словами покаяния.

– А что такое камень в деревне? Собаки обоссут, и усё, – простецки замечал Ус.

16 июня 1995 года в самом сердце сельского парка был торжественно открыт скорбный монумент в знак покаяния от японского народа.

На церемонию пришло всё село, от малого до старого. Была большая делегация из Японии. Многие не могли сдержать слёз.

– Веришь, после того дня как корка с души спала. Легче стало жить. Мы же усе люди, должны прощать и просить прощения, – говорит Георгий Семёнович.

«В глаза смотрю честно…»

Когда в 1986 году страна боролась с повальным пьянством, трезвенник Ус был на передовой этой борьбы. И в том же необычном и хаотичном советско-трезвом году село впервые за него не проголосовало.

Три года он был рядовым пенсионером, потом к нему пришли ходатаи: «Георгий Семёнович, деревня гибнет…» Он снова пошёл на выборы и снова победил.

– Личная обида была, но судьба села для меня важнее, – искренне признаётся он.

Когда разваливалась на части большая страна по имени СССР, и рынок плотно вошёл в жизнь, то приватизировали собственность быстрее всех те, кто был к ней ближе. Председатель Ус не посмел в родной Ивановке обратить в собственность даже метр прилавка. Хотя мог бы.

– Зато я в глаза людям смотрю честно, а это дороже любых денег,– мудро замечает он.

Три года назад он стал советником губернатора. Казалось бы, тихая общественно-почётная должность для пожилого человека. Но и это не про Уса, при мне в кабинет к нему пришли несколько человек с разными просьбами и бедами. К общественнику Усу, а не к властям различных уровней, которые и должны решать их вопросы.

На мою провокацию: «А что вы идёте к Усу, он же теперь не председатель?..» – одна из посетительниц простецки махнула рукой.

– Он был и есть наш председатель, а всё остальное – … И далее не совсем печатно.

Александр Ярошенко, Амурская область