Владимир Путин ещё в своем вступительном слове предупредил всех, что разговор будет непростым.

«По сути, – признался Владимир Путин, – в нашей стране никогда не было частной собственности на землю, если только самый коротенький период времени, да и то в достаточно ограниченном виде… Люди пишут, что невозможно найти информацию о свободных землях, что они (простые люди) находятся в положении бесправных просителей, что с их запросами и потребностями никто не считается и что (им, простым людям) надо помучиться от трёх и более лет, прежде чем получить участок. В результате земля остаётся нереализованной и не работает в полную силу. Произвол и коррумпированность чиновников гасят, тормозят полноценное развитие земельных отношений в России. И как следствие, замедляется продвижение страны в целом».

Положение, которое он обрисовал в двух словах, казалось не просто угрожающим, а катастрофическим. Разве можно было изменить его к лучшему за одно такое заседание? Безусловно, можно.

«У нас,– сказал Владимир Путин, – есть исторический шанс кардинальным образом решить земельный и жилищный вопрос в России».

Первое, по его словам, это разграничение собственности на землю.

«В отношении неэффективно используемых участков земли нужно принимать меры и требовать внятного обоснования потребности в земле от ведомств и организаций, в расположении которых находятся миллионы гектаров, – заявил он. – Если земля не работает, давайте будем передавать её другим собственникам, в том числе муниципалитетам, они ближе к людям и вполне способны решить, где дом построить, где картошку посадить или как-то по-другому использовать землю с пользой для людей и для страны».

Министр обороны Анатолий Сердюков, в ведомстве которого многолетней земли под парами, пожалуй, больше, чем у Российской Академии наук и Русской Православной Церкви вместе взятых, углубился в изучение материалов к заседанию (где об этом не было сказано, слава богу, ни слова).

«Второй вопрос, который надо внимательно проанализировать, – заявил президент, – это категорийность земель. Очевидно, что действующая система устарела, нам необходимо создать прозрачную и удобную для бизнеса и граждан модель использования земли. Должно быть чёткое понимание того, где и что можно строить, какие есть ограничения по использованию того или иного участка, нужно предусмотреть институты, которые обеспечат защиту особо ценных и заповедных земель, а также сельхозугодий. Жду от вас тоже предложений сегодня по этим вопросам».

Сказал он и о создании единого информационного ресурса о земельных участках: «Сейчас эта информация закрыта для людей (простых), к сожалению. Руководители ведомств, сотрудники различных органов власти и всякие прилипшие к ним посреднические структуры фактически монополизировали эту информацию, а без неё гражданам практически невозможно взять в собственность даже заброшенный участок земли. А закрытость и непрозрачность – главная причина коррупции, которая буквально пронизывает весь земельный рынок… А что здесь секретного-то? А если есть какой-то секрет, он должен быть обоснованным. Я знаю многие так называемые секретные участки, которые годами стоят, на них ничего не происходит… Готов выслушать дополнительные предложения по организации единого банка земли и открытого доступа к нему».

То есть президент после каждой из инициатив фактически в ультимативной форме высказывал пожелание услышать предложения собравшихся по этому поводу.

Было сказано и о том, что надо «как можно быстрее переходить к проведению открытых торгов по заявлениям граждан и юридических лиц», а также президент попросил всех выступающих «уделить вопросу комплексного освоения земли, земельных участков особое внимание… в том числе поговорим и об опыте Фонда содействия развитию жилищного строительства».

В общем, разговор и в самом деле обещал быть долгим, тяжёлым и специфическим, пишет «Коммерсант».

Таким его и попытался сделать руководитель рабочей группы Госсовета по этому вопросу, губернатор Оренбургской области Юрий Берг, который, на первый взгляд лишь повторил сказанное президентом. Зачем он это сделал? Так ведь он читал доклад рабочей группы, по мотивам которого было составлено вступительное слово президента. Так что иначе и быть не могло.

После этого началось нечто странное. Владимир Путин, до сих пор выслушивавший на таких совещаниях всех и каждого до полного изнеможения, вдруг сказал, что говорить теперь надо о том, чего не было в докладе рабочей группы. У каждого из выступавших был готов свой доклад, и поэтому предложение стало неожиданностью, например, для губернатора Волгоградской области Сергея Боженова, который заговорил про земли Минобороны, которыми оно не пользуется (еще один косой взгляд министра Анатолия Сердюкова, на этот раз не в материалы совещания, а на Сергея Боженова).

«Это известная заноза, – нетерпеливо сказал президент. – А что делать-то?»

«Надо как-то подправить», – посоветовал губернатор Волгоградской области.

Потом выступил Сергей Шойгу. Он сказал и про отмену категорийности земли, которую фактически предложил президент, и про то, что ему приходится переделывать генплан развития области (хотя в связи с тем, что земли у этой области стало намного меньше, казалось бы, и гора с плеч)…

Шойгу заявил, что надо выстроить внятный и понятный механизм взаимодействия с Министерством обороны.

Министр экономического развития Андрей Белоусов в докладе, время на который он, можно сказать, вырвал у Владимира Путина силой, в свою очередь постоянно ссылался на Сергея Шойгу, оставив в покое Анатолия Сердюкова. Причем, он то приводил в пример бывшего министра МЧС, то говорил: «Я вижу, Сергей Кужугетович со мной не согласен… Так это подтверждает мою правоту!».

Совещание набирало ход, как вдруг произошло беспрецедентное. Владимир Путин заявил, что выступать больше не надо (то есть из записавшихся семерых выступили трое, а слышать предложений остальных собравшихся он больше не хочет), что совещание закончено и что всем раздали перечень поручений по этому вопросу, а если кто-то хочет что-то добавить, то пусть передает свои предложения в администрацию президента.

Там, мол, люди-то не глупее вас сидят, разберутся и решат. А так чего и в самом деле время-то терять?

Такая дальновидность (или дальнозоркость), видимо, раньше шестидесяти не приходит, замечает «Новый Регион» и Ольга Радько.