Советским официантам запрещалось знать английский язык, но разрешалось обмениваться с иностранцами копеечной мелочью. В таких условиях проходила историческая встреча генсека Брежнева и Президента США Форда. Гостья «Амурской правда» — известный амурский ресторатор Клара Гладштейн — принимала в тех событиях непосредственное участие. Об этом передает ДВ-РОСС.

— Клара Петровна, это был 1974 год — время жесткого идеологического противостояния между США и СССР. Я полагаю, случайных людей в обслуживающий персонал не брали?

— На самом деле встреча считалась неофициальной. Хотя размах, конечно, ощущался во всем. Переговоры планировались во Владивостоке, но там еще не было достойного аэропорта с большой взлетно-посадочной полосой. Поэтому для посадки был выбран военный аэродром «Воздвиженка» в районе Уссурийска. Я жила в этом городе, работала администратором в одном из ресторанов.

Нас пригласили на собеседование. Специалисты из Москвы задавали вопросы на профессиональные темы. Скажу честно, мое специальное образование к общепиту не имело отношения, но я до этого несколько лет прожила с мужем-военным в Будапеште. Там видела, как организуется тот же фуршет, и уже по возвращении в Советский Союз многое постигала и изучала самостоятельно. Мою кандидатуру одобрили. Все прошли тщательный медосмотр, кроме того, предъявлялись повышенные требования к внешнему виду — никаких накладных волос или физических изъянов. Мы — лицо государства и должны выглядеть достойно.

Сначала нас одели в трикотиновые коричневые платья. Страшный дефицит по тем временам, его пощупать за счастье было. Представитель МИДа увидел, возмутился: «Это что за одежда? Ткань должна быть шерстяной и полушерстяной, цвета морской волны, плюс блузки белые, шпильки черные. Утром примерка, к вечеру костюмы наши уже готовы. Нам предстояло обслуживать многочисленный персонал американской делегации на аэродроме в Уссурийске.

Среди обязательных условий — полное незнание английского языка. Общение с американцами только через переводчика. У нас чуть позже одна девушка-официант погорела на этом.

— Пыталась общаться с гражданами враждебной державы?

— Прибыл на обед большой американский экипаж, больше двадцати человек. Представьте: они сидят за столами, кушают, наша девушка несет кувшин с соком, наливает одному, второму — и вдруг какой-то летчик бросает ей вслед на своем языке: «Пышечка!» Она тут же разворачивается и на хорошем английском ему в ответ: «Как вам не стыдно!» Это была мимолетная фраза, которую толком никто не заметил и не понял. Мы подробности гораздо позже узнали.

После ухода летчиков всех выстраивают и начинают выяснять — кто общался с американцами? Естественно, ее тут же отстранили. Услышав родную речь, американцы подумали, что все советские официантки — это сотрудники КГБ, которые только и делают, что разговоры подслушивают. Пожаловались они на нас.

— Говорят, во время подготовки во Владивостоке елки прямо в мерзлую землю втыкали…

— Я этого не видела, но знаю, что рельсы специально удлинили до самого аэродрома. Делегации отправились из Уссурийска во Владивосток по железной дороге. Естественно, вдоль нее снесли все ветхие дома, заборы новые поставили, где необходимо — покрасили, обновили. Пейзаж привели в порядок.

У нас тоже каждая мелочь под контролем. Пришел целый вагон уникального хрусталя из города Гусь-Хрустальный. В наборах все — от крохотных ликерных рюмок до напольных ваз. Как только все расставили, появляется проверяющий из Москвы и заявляет, что по протоколу хрусталь нельзя. В течение трех дней пришел вагон со стеклянной сортовой посудой, и мы все быстро заменили.

Когда сервировали столовыми приборами, оказалось, что на вилках и ложках не везде рисунок совпадает. В конце концов подобрали единую серию и сделали заказ на кораблестроительный завод Владивостока. Рабочие нам все в течение пары дней изготовили. Сейчас столовое серебро купить и заказать можно даже через Интернет.

Под обслуживающий персонал был выделен новый пятиэтажный дом. Мы жили в комнатах по два-три человека, на первом этаже — парикмахерская. В пять утра подъем, в шесть я, уже причесанная, на аэродроме. График очень напряженный, потому что одни прилетают, другие улетают, люди постоянно меняются. По протоколу предпочтение отдавалось русской кухне — борщ, пельмени. В то же время американцы могли заказать супы-пюре, стейки. Полностью исключались блюда, которые в США не в ходу. Допустим, печень и прочие субпродукты американцы не едят. В итоге наша еда им понравилась, тарелки оставались чистыми.

Для высокопоставленных гостей прямо на аэродроме две палатки поставили. Там проводились фуршеты и совещания. Внутренняя отделка была из серого шелка, на полу — паркет, камины электрические и биотуалеты. Я тогда их впервые увидела.

Брежневу и Форду на всякий случай переоборудовали аэродромный радиоцентр. Из него сделали уютный домик. Несколько гостиных, мебель дорогая, книги старинные завезли и массу горшечных растений с бирками. По американской традиции, гость должен знать, что здесь растет. Допустим, гербера какая-нибудь.

— Самого Брежнева обслуживать приходилось?

— Перед самым его прилетом, как специально, сильный снег пошел. На каждом квадратном метре по три солдата, они взлетную полосу всю ночь чистили. Сами переговоры прошли очень быстро. Через день Форд улетел, а Брежнев ночевать остался. Утром перед вылетом состоялась встреча в гостиной того самого домика. Пригласили секретарей райкомов, горкомов, обкомов, командующих армией и флотом и так далее.

На такой случай получили молдавский коньяк «КС» («Коньяк старый»), который предпочитал наш генсек. Каждая коробочка опечатана двумя пломбами. Первая — кто закрывал, вторая — кто проверял. Как сейчас помню, внутри две тоненькие бутылочки, выдержка — 18—20 лет.

Мы эти пломбы сняли, коньяк разлили. Леонид Ильич сказал присутствующим, что общение с Фордом прошло успешно. Потом он какую-то шутку бросил, а все молчат — юмора не поняли. Тогда Брежнев сам засмеялся, и сразу все засмеялись.

— Понятно, что многое было в новинку, и все же, назовете поводы для особого удивления?

— Меня удивило, что личный официант Брежнева не носил нейлоновую рубашку, ходил в обычной накрахмаленной хлопчатобумажной сорочке. В какой-то момент американцы попытались наладить обмен сувенирами. Начальство разрешило раздавать мелкие монеты. То есть рубль на память отдать уже нельзя. Сувениры, подаренные иностранцами, сначала отправлялись на специальный стол, где шла их проверка. Позже нам их возвращали. Мне досталась шариковая ручка с факсимиле Форда. Правда, памятный знак очень быстро стерся. Когда завозили продукты, то некоторые товары впервые в жизни увидела и не подозревала, что они производятся в нашей стране.

— По окончании всех построили и сказали — была бы встреча официальная, то все получили бы ордена и медали, — отмечает Клара Гладштейн. — А раз неофициальная, то дали грамоту и пообещали: «Клара Петровна, по выходу на пенсию вам все зачтется». Есть еще характеристика, отпечатанная на пишущей машинке и заверенная синей гербовой печатью. Там написано: «Товарищ Петрянкина (прежняя фамилия) Клара Петровна принимала участие в обслуживании визита товарища Форда и Л.И. Брежнева». Любопытно, что американского президента написали даже без инициалов.

— Клара Петровна, мы знаем, что вы обслуживали визиты Ельцина и Путина. Все было так же строго?

— Все было уже гораздо проще. Ельцин — двухметровый, подтянутый, от него такая мощная энергетика шла. С ним прибыли два повара — капитан и майор. Под их руководством все готовили. Когда встал вопрос — чем удивить президента, нам сказали: «Борис Николаевич либо очень горячее любит, либо очень холодное!» Дали совет про квас с хреном. Мы его приготовили по дореволюционному рецепту. У меня книжка есть 1868 года, которая называется «Образцовая кухня».

Рыбу еще подавали, но там целая история получилась. Пытались осетра в Амуре выловить, даже взрывчаткой глушили, но ничего не всплыло. В итоге осетра из Москвы привезли. Мы приготовили соус по собственному рецепту, лимончик добавили. Это блюдо так и осталось в нашем меню как «Рыба по-президентски». Тогда со мной работала прекрасно подготовленная команда с шеф-поваром Татьяной Хреновой.

В случае с Путиным было труднее угодить сопровождавшему его Геннадию Онищенко. Он все продукты проверял при помощи походной мини-лаборатории. Но зато потом ко мне уже никого не подпускал ни с какими советами или указаниями: «Это кухня Клары Петровны, посторонним здесь делать нечего!» А еще такую фразу бросил: «Я согласен один обед с президентом обменять на два завтрака у Клары Петровны!» Для нас это была самая высокая оценка.