Сеул пытался использовать совместный индустриальный комплекс в Кэсоне для давления на Пхеньян. Чтобы получить преимущество в идеологическом противостоянии, власти КНДР приняли решение о его закрытии, рассказал заведующий отделом Кореи и Монголии Института востоковедения РАН Александр Воронцов. Об этом передает ДВ-РОСС.

Власти Республики Корея несут всю ответственность за прекращение работы совместного индустриального комплекса в Кэсоне, — с таким утверждением выступила центральная газета КНДР. Сеул может приводить любые доводы в свое оправдание, однако ухудшение обстановки в этой зоне, расположенной в приграничном районе, произошло по его вине, — отмечается в статье. Ранее КНДР отклонила предложение Южной Кореи начать переговоры для обсуждения возможности возобновления работы Кэсонского индустриального комплекса, сообщает «Голос России».

Почему Пхеньян принял решение закрыть совместные с Южной Кореей предприятия, «Голосу России» рассказал заведующий отделом Кореи и Монголии Института востоковедения РАН Александр Воронцов.

— Когда был создан индустриальный комплекс в Кэсоне? Что производит и как функционирует эта промышленная зона?

— В период добрых отношений между севером и югом, он длился около 10 лет, когда у власти в Республике Корея были администрации президента Ким Дэ Чжуна (с 1998 по 2003 годы), который проводил политику «солнечного тепла», и Но Му Хен (с 2003 по 2008 годы).

Политики смогли отойти от жесткой конфронтации с КНДР, межкорейское сотрудничество получило развитие по многим отраслям. Состоялось два саммита между севером и югом. Одно из ярких материальных проявлений этого сближения, сотрудничества — создание совместного индустриального комплекса в районе города Кэсон, на территории КНДР, но в 10 км от демилитаризованной зоны.

Все было непросто, это пилотный проект. Но, в конце концов, трудности были преодолены, комплекс заработал. В его рамках функционировало более 120 мелких и средних совместных предприятий севера и юга, где капиталы, технологии и менеджерский персонал был преимущественно с юга, это около тысячи южнокорейских сотрудников. Основная рабочая сила — северокорейская.

Комплекс увеличивался, расширялся, там трудилось порядка 50 тысяч северокорейских рабочих. Это очень важный проект экономического сотрудничества, подразумевалось, что он будет расширяться. Но ситуация изменилась после того, как к власти в Южной Корее в 2008 году пришла администрация Ли Мен Бака, которая выбрала другой путь.

Отношения между севером и югом сильно ухудшились. Сотрудничество по всем линиям было разрушено южнокорейской стороной. Сохранялся единственный серьезный элемент сотрудничества в виде комплекса Кэсон.

К сожалению, несколько недель назад руководство КНДР приняло решение о его закрытии — он же находится на территории КНДР. Тут камни полетели в огород Северной Кореи, будто Пхеньян виноват в закрытии последнего действующего объекта сотрудничества.

— Что производилось в этом индустриальном комплексе?

— Разнообразная продукция. В основном это легкая промышленность. Пошив одежды, сборка часов, электробытовых товаров. Там было более 120 промышленных предприятий. Конечно, это не совсем зона свободного экономического сотрудничества, но совместное предпринимательство — это огромный успех в деле сближения севера и юга, начало экономической интеграции.

— А товары реализовывались и в Северной, и в Южной Корее?

— Преимущественно в Южной, также экспортировались в другие страны мира. Когда комплекс формировался, было сопротивление со стороны администрации Буша, который в то время был у власти в США.

Штатам был нежелателен проект, сближающий север и юг. Пытались продукцию, производившуюся в этом комплексе, включить в северокорейскую, которая подпадает под санкции. Между Южной Кореей и Америкой были противоречия по этому вопросу. В конце концов многие проблемы были решены в позитивном ключе.

Конечно, прекращение работы комплекса — достойный сожаления факт. Хочется надеяться, что это временное решение.

— Его закрытие серьезно отразится на экономике Северной Кореи?

— Конечно, это не жизненно важный элемент, но довольно существенный, поскольку все северокорейские рабочие, занятые там, получали зарплату в твердой валюте, это был источник получения валюты. Когда северяне говорят, что ответственность за закрытие несут южане, хотя решение было принято правительством КНДР, они имеют в виду следующее: в условиях конфронтации, которая, к сожалению, в последние месяцы захлестнула полуостров, когда риторика обеих сторон стала зашкаливающе воинственной, этот действующий элемент сотрудничества оставался на плаву и давал надежду, что межкорейские отношения еще не погибли окончательно, сохраняются какие-то позитивные моменты.

В рамках пропагандистской войны, войны заявлений южнокорейская сторона акцентировала внимание и пыталась использовать это как фактор давления, мол, северяне никогда не закроют этот комплекс, потому что это чуть ли не единственный источник поступления твердой валюты для слабой, едва ли не погибающей северокорейской экономики. Мол, они не могут себе позволить его закрыть, потому что это для них будет чуть ли не смертельным ударом.

— А какая зарплата была у северокорейских рабочих комплекса?

— Порядка 80 долларов. Северная Корея на этом проекте зарабатывала примерно 50 миллионов долларов в год.

— Прилично.

— Да, но это не единственный источник. Например, примерно 35 тысяч северокорейских рабочих трудятся в России, они приносят в страну больше валюты, чем этот комплекс.

— Они работают на российском Дальнем Востоке?

— Не только. Начинали на Дальнем Востоке, в Хабаровском крае еще в советские времена, на лесозаготовках. А в последние годы северокорейские рабочие есть и в сельском хозяйстве, и в сфере строительства, они работают по всей территории России.

Число рабочих увеличивается, мы заинтересованы в этой квалифицированной, дисциплинированной и очень трудолюбивой рабочей силе. Это перспективное направление двустороннего сотрудничества. Северокорейцы зарабатывают у нас больше, зарплата в России выше — не у всех, может быть, но у многих.