ПЕТРОПАВЛОВСК-КАМЧАТСКИЙ, 04 декабря, ДВ-РОСС. Встреча представителей различных общественных организаций России и США, а также международных природоохранных организаций, занимающихся проблемами сохранения биоразнообразия лососей и их устойчивого использования прошла в США, в Портленде. На ней обсуждались наиболее актуальные проблемы.
Одна из них – ННН-промысел, Незаконный, Неконтролируемый, НЕсообщаемый.
И есть ещё промысел браконьерский, сообщает «Рыба Камчатского края».
Это одно и то же явление или несколько принципиально разных?
Специалисты по этому поводу спорят уже давно, разделяя браконьерство (бытовое и криминальное) и незаконный промысел, как явления совершенно самостоятельные, независимые друг от друга и имеющие различные социально-экономические корни.
Этот спор продолжился и в Портленде.
Сахалинцы сообщили о том, что с введением в 2009 году системы оперативного регулирования промысла лососей на местах, позволившей использовать олимпийскую систему (то есть вылов по факту, исходя из реальных подходов рыбы на нерест и реальных возможностей каждого из добытчика эту рыбу поймать на своем участке) ННН-промысел у них в путину 2009 года отсутствовал – рыбы было так много, что не было необходимости скрывать свои уловы.
А вот угроза со стороны браконьеров, ориентированных на заготовку икры лососей непосредственно на нерестилищах, была весьма серьёзной и в некоторых случаях даже угрожающей для воспроизводства.
Но, наверное, всё-таки это звенья одной цепи.

Известны случаи массового неподхода рыбы на нерест в реки Камчатки в XIX веке, когда здесь проживало незначительное количество людей (10-15 тысяч на всем полуострове). Рыбной промышленности не существовало, состояние нерестилищ было прекрасным, а методы лова лососей у аборигенов были щадящими для воспроизводства лососей (в основном использовали перегораживающие от берега до берега русла нерестовых рек запоры с ловушками, позволяющими часть рыбы забирать на собственные нужды, а часть пропускать на нерест).
И в этих классических с позиций традиционного природопользования условиях всё-таки существовали свои риски, связанные со «страшным неуловом» рыбы: климатические, гидрографические, океанологические и прочие.
Рыбаки Камчатки прошли и через лососевую дрифтерную катастрофу 1950-х годов. Тогда потеряли практически всю береговую рыбную промышленность в результате японского крупномасштабного промысла. На самой Камчатке и нерестилища оставались ещё в первозданном состоянии, и браконьерства не существовало, так как доступ к рыбе был свободен для всего населения, без разделения на коренных и приезжих.
В 1983 году Камчатка, наоборот, не смогла удержать тот вал горбуши, который обрушился на западное побережье. Береговые мощности были не готовы к такому количеству рыбы. Последствия были самые негативные: промысел горбуши практически прекратился по нечётным урожайным годам и через тринадцать лет возобновится снова, но уже по чётным годам. Горбуше не хватило естественных нерестовых площадей, и она задавила себя на нерестилищах, перепахивая гнезда и уничтожая будущее потомство.

В 1996 году вновь на Камчатку обрушился неожиданный горбушевый вал. Тогда было принято беспрецедентное решение, давшее мощнейший толчок для последующего развития массового браконьерства на Камчатке в объёмах и масштабах, сравнимых с официальным промышленным ловом. Населению разрешили в тот год заготавливать горбушу на икру в неограниченных количествах, чтобы противостоять третьей уже по счёту экологической катастрофе, связанной, опять же, не с браконьерами и нерестилищами, а с ВОЛЕЙ ПРИРОДЫ. И вот тогда, почуяв «вкус», народ валом повалил на реки промышлять икру. И не было стыдно пороть рыбу, видя воочию, как рыбаки вывозят на свалки тысячи тонн горбуши, сгребая её в огромные кучи бульдозерами. Видеокадры, которые обошли в тот год весь мир, не могли никого оставить равнодушными. Но ведь браконьерская эра на Камчатке только-только зарождалась.
Поэтому промысловые риски нельзя не учитывать. Да и неизвестно, будет ли разрешена в будущем на Сахалине олимпийская система добычи лосося? Против выступило Федеральное агентство по рыболовству, которое сумело уже обуздать строптивую сахалинскую власть и сахалинских добытчиков лососей, переподчинив сахалинскую рыбоохрану Северо-Восточному территориальному управлению. Его представители стоят за резервную (то есть перераспределительную) систему регулирования промысла, какая была на Камчатке в 2009 году и ранее в Корякии при вице-губернаторе М. Куманцове, возглавлявшем в последние годы территориальные рыбоохранные управления страны.
Как нельзя не учитывать и тот факт наличия ННН-промысла, в результате которого на рыбный рынок России выброшено сегодня огромное количество неучтенной дешёвой красной икры, в том числе и сахалинского происхождения. И этот факт ставит под сомнение любые, даже очень красноречивые утверждения об отсутствии (или возможности отсутствия) на Сахалине ННН-промысла при добыче лососей, если сверхприбыль на этом промысле даёт ТОЛЬКО ИКРА.

Вот мнение экспертов «на Дальнем Востоке России незаконный, неучтенный и нерегулируемый промысел тихоокеанского лосося превышает учтённый официальный в 1,4 раза, а по некоторым данным и в 1,8 раза». Эти цифры приведены на основании наилучшей оценки WWF общего улова 2006 г. и включает в себя три компонента: спрос на лососёвую продукцию и икру на внутреннем рынке, данные по учтённому импорту из России превышают данные по учтённому российскому экспорту, а также останки потрошенного лосося по берегам рек и бухт Дальнего Востока. Обратите внимание на значительное колебание оценки внутреннего рынка – 100 тыс. тонн. Что является показателем непрозрачности рынков морепродуктов и торговли в России. А также сложности оценки общероссийского рынка, основывающиеся только на изучении рынка Москвы.
По подсчетам, уровни нелегального вылова на всем Дальнем Востоке практически одинаковые и составляют 40-90% от законного промысла. Однако исследования и многочисленные факты указывают, что незаконный вылов в некоторых местах превышает законный в три раза.
На Камчатке ННН-промысел в 4-7 раз превышает совокупный вылов штатов Вашингтон, Орегон и Калифорния США – пример, не имеющим аналогов: в процентном отношении (60-92% от официального уровня добычи лососей).
На Сахалине этот процент ниже, чем на Камчатке — 42-67% по отношению к официальному вылову, но он касается в основном горбуши и в 2-3 раза превышает улов всей Британской Колумбии. При этом на Камчатке процентная доля горбуши в общем ННН-промысле значительно ниже сахалинской и составляет около 30% .

В целом по Дальнему Востоку процент незаконного вылова по отношению к законному определяется в 40-80%, что составляет от 33 до 63% добычи лососей на Аляске.
Браконьерство во всех его видах, как и ННН-промысел – это звенья одной цепи: разрушение биоразнообразия лососей и подрыв их запасов.
Для Сахалина, ориентированного в основном на добычу горбуши и отчасти кеты, вопросы биоразнообразия не являются такими острыми, такими важными, как на Камчатке, где добывается пять из шести промысловых видов тихоокеанских лососей. Даже и в крупномасштабном дрифтерном промысле лососей в исключительной экономической зоне РФ они не видят ничего особенного, ничего страшного – обычный экспедиционный лов, позволяющий осваивать новые промысловые районы, обеспечивать сахалинцев новыми рабочими местами. Как же в таких случаях, спрашивается, сохранять запасы для воспроизводства наиболее ценных видов камчатских лососей, на которые и нацелен этот вид промысла или которые выбрасываются, как прилов? Этим, говорят они, пусть как раз и занимаются органы, регулирующие промысел лосося на Камчатке, и оставляют для нереста необходимое количество производителей. А в остальном — это федеральный, то есть принадлежащий всем, ресурс. И поэтому нет ничего зазорного в том, считают наши коллеги, что сахалинцы начали вести прибрежный дрифтерный промысел на Северных Курилах, ориентированный на озерновскую, то есть, опять же, западнокамчатскую, нерку.
Это разногласие в оценках влияния промысла (в том числе и ННН) и браконьерства на биоразнообразие лососей и их устойчивое использование носит для Камчатки и Сахалина принципиальный характер и не всегда позволяет определить общие стратегические приоритеты.
Но мы думаем, что это дело времени, тем более, что многие наши позиции в Портленде прояснились более чётко или предстали более выпукло и стали более понятны при обсуждении общей стратегии устойчивого лососевого промысла на основе конкретных проектов.

Мы все помнили, что собрались в городе, расположенном в бассейне некогда крупнейшей в Америке лососёвой реки, утратившей в настоящее время свое промысловое значение – в бассейне реки Колумбии, потерявшей в результате человеческой деятельности практически все свои естественные нерестилища. Восстановить былую лососёвую мощь реки не помогают ни миллиарды зеленых американских «рублей», ни десятки рыбоводных заводов, выпускающих ежегодно сотни миллионов лососевых мальков.
В 1998 году группа из четырех представителей Камчатрыбвода побывала в этих местах. Итогом той поездки стал специальный выпуск регионального журнала «Северная Пацифика» № 2(6), в котором была опубликована статья Билла Бакка «Трагедия колумбийского лосося» (http://www.npacific.ru/np/magazin/magazin98.htm). – хронология убийства лососёвой реки и попытки её реанимации на протяжении более полутораста лет.
В 1850 году предположительный заход лососей в реку Колумбию, когда были предприняты первые шаги по сохранению запасов колумбийских лососей, составлял от 10 до 16 миллионов рыбин.
В 1883 году был достигнут пик вылова здешней нерки – в промысле участвовало 17 тысяч дрифтерных судов, использующих жаберные сети, было выловлено 4 миллиона 279 тысяч фунтов рыбы, что составляло около 3 миллионов рыбин.
В 1927 году штат Орегон устанавливает запрет на работу рыболовных судов, добывающих колумбийский лосось. В 1935 году такой же запрет устанавливает и штат Вашингтон.
C 1921 по 1958 год средний улов чавычи в реке Колумбии снизился до 15 миллионов фунтов в сравнении со средним уловом 25 миллионов фунтов в период с 1889 до 1920 года. С 1954 по 1958 год средний вылов составил только 6,9 миллиона фунтов.
А вот результаты принятых мер:

С 1960 года производство рыбоводных заводов быстро увеличивалось вследствие совершенствования корма и улучшения контроля за заболеваемостью. Выпуск чавычи в реке Колумбии увеличился с 61 миллиона рыбин в 1960 году до 144 миллионов рыбин в 1989 году. Но если выпуск молоди из рыбоводных заводов увеличился, то возврат взрослых особей сократился.
— Увеличение в два раза числа рыбоводных заводов по воспроизводству чавычи не изменило тенденции снижения её численности, характерной для предыдущих лет. Чавыча рыбоводных заводов теперь составляет до 80% всего лосося, возвращающегося в реку Колумбию. Определив оценку деятельности рыбоводных заводов на анализе <цены и выгоды>, Управляющие рыбной промышленностью заявили, что программа рыбоводных заводов успешна, в то время как программе не удалось достигнуть реальных целей и общее производство лосося всех видов на реке Колумбии продолжало снижаться.
1976 г. Запрещена ловля весенней чавычи на реке Колумбии.
1977г. Количество летней чавычи сократилось на 75% за период с 1957 года. Количество весенней чавычи за этот же период сократилось на 50%.
Количество осенней чавычи на реке Снейк за двадцать лет сократилось на 90%.
1981г. До 1981 года объём капиталовложений на деятельность по сохранению лосося в бассейне реки Колумбии составлял около 500 миллионов долларов. 43% от этого объема шло на рыбоводные заводы, 37% на сооружение различных рыбоходов для лосося, около 1% на сохранение мест обитания, а остальные – на научно-исследовательскую работу.
1991 г. Общие расходы на защиту лосося в бассейне реки Колумбии с 1981 года по 1991 год, согласно докладу GAO, составили 1.400.000 долларов: 40% пошло на рыбоводные заводы, 34% на проходы лосося, 7% на места обитания и 20% на научно-исследовательские работы. Но подходы лосося продолжают снижаться.

1998 г. Популяция дикого стальноголового лосося в низовьях реки Колумбии Национальной Службой Морского Рыболовства занесена в список видов, находящихся под угрозой исчезновения…
То есть вопрос о состоянии естественных нерестилищ – это первостепенный вопрос. И хотя он не входил в повестку Портлендского совещания по лососю, его совершенно справедливо заострил руководитель общественной организации «Экологическая вахта Сахалина» Дмитрий Лисицын: все-таки самая страшная беда с лососем происходит на нерестилищах – конечном звене нерестовой цепочки.

И неважно рыбе, что случилось на нерестилищах: исчезли ли они в результате строительства гигантских колумбийских плотин или потому что на этих нерестилищах вырезали до последнего экземпляра рыбу, которая пришла на нерест. И в том, и в другом случае нерестилище просто перестает СУЩЕСТВОВАТЬ.
И тогда вновь встает вопрос:а есть ли всё-таки альтернатива безуспешным потугам рыбоводных заводов или мы должны продолжать их строить загодя и впрок, исходя только из того, что и в России, и в Америке интересы олигархов превыше земных человеческих потребностей и что наши, что их миллиардеры откупаются во имя получения сверхприбылей грошами, строя, если исходить из опыта Колумбии, мифические заводы, не способные компенсировать тот ущерб, который наносится экосистемам в результате строительства плотин, добычи нефти, прокладки газопроводов.
Выход только один – создание в бассейнах нерестовых рек особо охраняемых природных территорий, лососёвых заказников, рыбоохранных зон, цель которых – сохранение естественного воспроизводства лососей в Северной Пацифике.
Но какие могут быть в России заповедные нерестовые зоны и лососевые заказники, если рыба на нерестилищах вырезается браконьерами?!
И вот тут камчатцы с сахалинцами находят общее решение, которое и обсуждалось на совещании в Портленде: браконьерство надо искоренять. Каким образом? Радикальным, предоставляя, с одной стороны, свободный доступ местному населению к рыбе, как продукту питания, и ужесточая, с другой стороны, санкции за незаконный промысел и оборот лососёвой рыбы и икры.

То есть, несмотря на региональные разногласия, начало в общедальневосточной стратегии устойчивого рыболовства всё же положено.
Седующий этап, который видится как общий стратегический приоритет – использование экономических методов борьбы с ННН-промыслом или экологическая сертификация.