В прошедшую субботу в Трудовом, в пригороде Владивостока, состоялось открытие памятника работникам шахты «Подгородненская». Событие примечательное, так как угольная отрасль в Приморье, как и в стране, постепенно умирает, пишет ДВ — РОСС.

За последние 20 лет благодаря активно внедряемому в стране капитализму закрыты, затоплены, демонтированы, законсервированы, брошены шахты «Авангард, «Северная», «Центральная», «Глубокая», «Углекаменская», «Нагорная» в г.Партизанске, «Озерная», «Приморская», «Амурская», «Дальневосточная», имени Артёма в г.Артёме, а также «Капитальная», «Смоляниновская», «Тавричанская», «Ильичевская» и другие.
Шахта «Подгородненская» почила в бозе в 1995 году. И именно в посёлке Трудовом жила основная часть коллектива шахты, да и сейчас здесь живут ветераны-шахтёры или их родственники.

Инициаторам открытия памятника стал Совет ветеранов посёлка. Нашли спонсора, скульптора, был выделен участок земли под памятник.
И вот наступил торжественный момент. Уже с утра сюда потянулись жители близлежащих домов, нарядные дети, ветераны с наградами… Звучат прославляющие труд шахтёров песни советских времён и, конечно, «Спят курганы тёмные…».

11:00 — время начала торжества. Однако открытие затягивается: ждут мэра Владивостока, который, впрочем, к созданию памятника имел такое же отношение, как автор этих строк к строительству объектов зимней Олимпиады в Сочи.

Нещадно светит солнце, жара, собравшиеся начинают понемногу роптать. И вот в 11:15 приезжает Пушкарев. Музыка стихает, ведущий даёт мэру слово. Тот, не извинившись за опоздание, начинает что-то говорить сбивчиво, невнятно. Такое ощущение, что то же самое он говорил на открытии отремонтированного детсада, детской игровой площадки, скульптуры моряка торгового флота на Океанском проспекте. И на встрече с Лагутенко… О том, как здорово развивается Владивосток, как много делает администрация города для этого, какие блестящие перспективы открываются перед жителями краевого центра… И ни слова Пушкарев не сказал о тех семи шахтерах «Подгородненки», которые погибли при исполнении своего трудового долга. Ни одной фамилии не назвал ныне живущих ветеранов-шахтёров. Не упомянул и о развале в крае угольной отрасли и о многих других больных проблемах того же поселка Трудовое.

Символичным мне показался и тот факт, что вся путаная речь Пушкарева проходила на фоне находящихся буквально в 50 метрах от памятника пепелищ: за два последних года здесь произошло семь пожаров, сгорело три барака, один дом, несколько сараев — кто-то, очевидно, упорно выжигает территорию для последующего строительства. Около 50 семей остались без жилья, одна женщина погибла. Поджигателей до сих пор не нашли. Люди, оставшиеся без вещей и крова, до сих пор мыкаются в поисках пристанища.

Разумеется, Пушкарев ни одного слова не проронил по этим из ряда вон выходящим происшествиям. Между тем пришедшие на открытие памятника жители близлежащих бараков, в страхе ожидающие своей очереди пожаров, надеялись, что уж глава города расскажет о мерах, которые власть предпринимает, чтобы облегчить участь погорельцев, что она делает, чтобы оградить жильцов от последующих возможных поджогов.

Между тем, митинг завершается. Слово представляется бывшему начальнику участка шахты «Подгородненская» Виктору Проскурнину (на снимке), которому пришлось добывать уголь и в Донбассе, и в Якутии:
«Профессия шахтёра была когда-то очень престижной, стала сегодня малопопулярной. В советское время шахтёрские династии были делом обычным. И на шахте «Подгородненской» трудилась не одна семейная династия. Такие фамилии, как Нафтуллин, Ковков, Тарасов, Дузбатыров, Мельничук и другие были широко известны здесь, на «Подгородненской» на протяжении многих лет.

Конечно, плохо, что сегодня горняцкий труд по сути не нужен государству, закрыты многие шахты в России, Приморье. Такое вот разрушительное время наступило. Но я глубоко убеждён, что придут дни, когда чёрное золото снова будет востребовано страной.

И ещё хочу подчеркнуть: шахтёр — это даже не профессия, это состояние души. Далеко не каждый может рисковать ежесекундно в своей повседневной работе. И мы знаем множество трагических случаев в нашей стране, когда шахтёры погибали на своих рабочих местах. Беда не обошла стороной и приморские шахты. Только на «Подгородненской» погибло семь человек. Я предлагаю почтить их память, а также память всех шахтёров, погибших под землёй, минутой молчания».

Звучит траурная мелодия, люди замерли в скорбном молчании. И затем белое покрывало спадает с памятника и взору собравшиеся открывается мужественная фигура шахтёра. Люди возлагают к постаменту цветы.
Уже после митинга я поговорил с респираторщиком горно-спасательной части якутской шахты «Джебарики-Хая» Андреем Ходоровым: «Действительно, работа в шахте — это постоянный риск, — сказал он. — Пять лет назад и на нашей шахте произошёл обвал, один человек погиб, один получил травмы. Конечно, объёмы добычи сейчас упали, хотя уголь наш высококалорийный. В советское время добывали более миллиона тонн в год. Сейчас гораздо меньше. И все в посёлке, если можно так сказать, молятся: не дай Бог, шахту закроют. И тогда всё — посёлку придут кранты».

Вячеслав Гончаров.
Фото автора.

337