Ительмены — один из самых малочисленных народов России. Сегодня этот коренной народ Камчатки насчитывает около 1500 человек. Наиболее известен ительменский поселок Ковран, стоящий у речки рядом с сопкой Эльвель, где сегодня живет и работает около 300 человек. Уклад жизни ительменов не менялся столетиями, если не больше, ведь ительмены считаются самым древним народом Камчатки.

Их традиционные промыслы — охота, рыбалка, собирательство. Конечно же, с приходом цивилизации быт ительменов изменился, но все же не очень сильно. Наиболее заметным изменением стало то, что молодые ительмены, отучившись, стали уезжать со своей исторической родины — в Москву или даже из России. Что, разумеется, привело к утрате многих традиций.

Ведь еще одним, крайне важным элементом жизни этого народа всегда были песни и танцы. Сегодня, к счастью, интерес к фольклору и народным танцам, а также историческому прошлому малых народов России возрождается — не без горячего участия энтузиастов.

О том, как возрождаются традиции ительменов и как они могут сохраниться в современном мире, в эксклюзивном интервью «Правде.Ру» рассказал руководитель ительменского фольклорного ансамбля «Эльвель», заслуженный артист России, лауреат премии «Душа России» за 2010 год, шаман Борис Александрович Жирков:

— Вы потомственный шаман или стали им по собственному выбору?

— У меня мама была колдунья. Точнее сказать — целительница. Ительмены среди всех народов Севера — самые лучшие знатоки растительности, трав. Ительмены знают все лекарственные травы, начиная с кореньев и кончая всякими цветами и деревьями. Когда я пошел танцевать в первый раз, все сразу стали говорить: «О, шаман! Шаман!» Я и подумал тогда: почему бы нет? Когда старики увидели меня на сцене, стали посылать обо мне письма моим друзьям на Камчатку, особенно тем, кто работает в архивах. Потому что шаманы, это явление, лет триста назад у нас было массовое.

Как праздник — так все сходились, и все шаманили. Взрослые, конечно. Представляете? Вся толпа была в таком настроении, все в раж входили и даже падали на землю, руки ломали. Так старики рассказывали. А я в основном лечу. От разных болезней. Как-то был такой… ну, съезд, что ли. Все шаманы съезжались с Севера, из Сибири, с Алтая — отовсюду. И меня там проверяли. Сказали: очень сильная у меня способность к лечению болезней. С четырнадцати метров могу человека лечить.

— А разве не должен шаман жить где-то в лесу, заниматься только своими священными обязанностями и не участвовать в «светской жизни»?

— Нет, сегодня это не так. Сегодня шаманы, они при людях живут. Работают, я вот ансамбль этот сделал. Конечно, я хожу в лес. С птицами разговариваю, слушаю, как они поют. Красотой леса любуюсь. В речке купаюсь, в озерах. У меня на родине, на Камчатке, в озерах лилии белые цветут, кувшинки. Это красиво очень. И народ красивый — ительмены. Почему и танцы наши все — эротические.

Триста лет тому назад исследователи приехали на Камчатку — Стеллер, Крашенинников и другие. Они много описывали ительменов. А танца ни одного не описали, потому что они не подлежали описанию по моральным соображениям. Вот до чего они были «отвратительные»! (Смеется.)

Ну, я догадывался примерно — они там две строчки напишут, и все. В основном можно было понять, что они изображали бурные движения птиц, животных, как все живет, движется. Я тогда занимался воссозданием наших народных, именно ительменских, танцев и все думал, как бы повторить, не скопировать корякские движения. Корякские танцы более известны, а наши были почти утрачены. Я почти двадцать лет работаю в нашем в ансамбле. С 1980 года выступал в общем ансамбле. Потом уже у себя в Ковране свой ансамбль создал.

Танцы наших северных народов, они действительно зажигают людей. Люди от них энергией заряжаются, уходят довольные. Мне пришлось воссоздавать их по крупицам, что-то самому придумывать. Наши дедушки и те уже не помнили толком, какие танцы были изначально, письменные источники очень мало говорят. Когда я первый раз у нас поставил наши танцы, ительменские, старики собрались и только удивлялись: откуда ты все это взял? У нас такого никогда не было!

Этот ритм — это весь Север. Раньше ритм был у всех северян, у всех дальневосточников — такой мерный, простой. Сейчас у всех, начиная с коряков и чукчей и кончая Ямало-ненецким автономным округом, ритм веселый, быстрый, все стараются подражать уже движениям ительменским. Но у них все равно так, как у нас, не получается, потому что эти движения могут станцевать только те, у кого они идут от души. Ительмены живут в этой пластике, они во время танца преображаются и так танцуют, что забывают обо всем. Как только партнера видят — так все! У нас танцевальный марафон на празднике Алхалалалай шестнадцать часов идет. Это — настоящие танцы! Не просто там движения какие-то определенные делать…

— Вы учитывали особенности характера ительменов при создании танцев для вашего ансамбля?

— Да, конечно. Я очень долго подбирал эти движения. Во-первых, я пробовал их все на себе. Перед зеркалом смотрел, какие движения делать, чтобы не повторить корякские, чтобы подходили пластике и душе ительмена. Чтобы это были движения любовные, изображали любовь, всех наших зверей, птиц, чтобы в них был шум моря, вот эти волны, которые по морю идут, эти нерпы, которые в волнах ныряют, чайки над морем летают, эти орлы наши, такие гордые. И мне все это надо было передать в танце. Всю нашу природу, весь цикл. Так потихонечку я и воссоздавал наши танцы.

Каждый год все лучше, лучше. Потом смотрим — стали на районных конкурсах и фестивалях первые места занимать, потом на окружных, потом на областных, потом — на всесоюзных, всероссийских. Везде первые места занимали! И теперь мы здесь, в Москве, стали визитной карточкой малых северных народов России. На все крупные мероприятия зовут нас — с самого конца света, с самого конца России. Оттуда едем, откуда солнышко начинает подниматься. И мы этим гордимся.

По-хорошему, мы не зазнаемся. У нас, у меня вот тоже, еще много в голове танцевальных программ, которые нужно еще сделать. Так что я думаю, наш народ, которого официально насчитывается полторы тысячи человек (а на чистом ительменском языке из них говорят человек пять всего, остальные уже говорят так, наполовину), снова будет интересоваться национальным языком и своими традициями.

— А молодежь интересуется народными танцами?
Версия для печати

Шрифт
Послать другу

— У нас в Ковране, в котором всего где-то триста человек живет, весь Ковран — танцующий. Начиная с детского сада танцуют. А мы уже смотрим — кто может танцевать лучше, кого можно в ансамбль взять. Чтобы свой взгляд был, хотенье танцевать. А не просто желание поездить «по заграницам». Потому что нас мало осталось, и должно быть действительно настоящее желание возрождать свой народ, свои истоки.

Ительмены же тот народ, который никогда не унывает. Кругом север, леса… Жизнь не сахар! У нас только танцы и любовь. (Смеется.) В этом году у нас опять танцевали марафон — шестнадцать часов без перерыва! Представляете?! Как вечером начинается, так к обеду только кончается. Танцуют парами. Выбирать стараются, чтобы мужики были выносливые и девушки тоже выносливые. Чтобы могли выдержать такой марафон. Это же не просто, там же надо всякие движения изображать, и чтобы не повторяться.

И кричать, и прыгать, а кто устанет, тот на полу, на коленках, все равно продолжает танцевать. А вокруг несколько человек бьют в бубны, бьют, бьют, темп меняют. Их тоже сменяют постоянно — тяжело выдержать. Костер огромный все время горит. Этот шум сливается в одно такое «дыхание». Как будто вся природа танцует. Темно, ночь, звезды. Природа вокруг. Очень красиво вообще! Алхалалалай — это праздник очищения от грехов. Обычно он справлялся в ноябре месяце и продолжался целый месяц.

В это время ительмены не работали. Кто работал, того метелкой били — грешно. Все только веселились. Поклонялись огню, богам, духам, которых у нас очень много. Это наш большой праздник. Даже он имеет статус всероссийского теперь. Собираются со всего нашего Камчатского края и ительмены, и коряки, чукчи, алеуты, эвены — все-все. И много гостей со всей России, и даже зарубежных, американцев с Аляски и из Японии. Анастасия Рогова