Зачем после «обнуления» Кремль дал силовикам отмашку на репрессии: арест хабаровского губернатора Сергея Фургала, «шпионское дело» Ивана Сафронова, запрос на 15-летний срок для Юрия Дмитриева, разгон в столице даже одиночных пикетов. Владимир Путин верит в реальность 80-процентой поддержки?
О чем сигнализирует массовый выход хабаровчан на улицу? Как подогревает протесты визит полпреда Юрия Трутнева. Какова вероятность отмены выборов губернаторов населением? Почему режим Путина упорно и методично разжигает недовольство? Какова реальная стратегия российской власти? — обсуждаем с политиком Дмитрием Гудковым. Участвует политолог Сергей Марков.

Ведет передачу Михаил Соколов.
Михаил Соколов: Тысячи людей выходят на улицы Хабаровска в знак протеста против ареста губернатора Сергея Фургала, явно критически оценивая обстановку в стране. Наверное, тысяч 20 было по разным оценкам, а то и 30. Вполне убедительные манифестации. Цензура работает, российское телевидение не показывало, что в какой-то момент на улицах Хабаровска выходило и до 40 тысяч человек. Сам Владимир Путин, как мы понимаем, Хабаровска не видит в упор, поручил заняться регионом полпреду Трутневу, который появился сегодня в Хабаровске. А президент занимался планами аж на 2030 год.
Мы попробуем сегодня разобраться, какова стратегия, тактика российской власти, зачем усиливаются и почему репрессии. У нас в студии политик Дмитрий Гудков, на связи появится политолог, бывший депутат Государственной Думы от «Единой России» Сергей Марков.
Ситуация у нас теперь политическая после обнуления. Кремль, похоже, дал отмашку силовикам на репрессии разнообразные. Или все-таки они сами как-то побежали впереди паровоза начальства, как вы думаете?
Дмитрий Гудков: У меня такое ощущение, что уже не Кремль силовиками командует, а силовики командуют администрацией президента. На самом деле, если посмотреть результаты голосования и социологию Центра стратегических разработок, где было четко показан и рейтинг Путина, который снижается, а голосование показало, если убрать все фальсификации, с учетом того, что половина противников бойкотировали, то результат по стране где-то 60 на 40. Если бы все пришли проголосовать, то Путин бы проиграл эти выборы. Мне кажется, очень важно сейчас вспомнить многие опросы, которые проходили в Москве, в Питере, в крупных городах, где даже на таком голосовании Путин проиграл.
Я лично сам выходил на улицы Москвы в разных районах, я включал камеру, не выключал ее два-три часа, я опрашивал всех подряд около метро, и молодых, и пожилых, разных профессий. У меня было в средних районах Москвы примерно 70 на 30 в пользу «нет». В Питере то же самое. Например, если возьмем независимые экзит-поллы в Москве и Питере, даже в день голосования Путин проиграл в Москве и Питере.
Это говорит о том, что Путин перестал быть популярным политиком, перестал быть для системы, для режима электоральным локомотивом. Поэтому совершенно очевидно, единственное, чем он может удерживать власть — это дубинками. Кстати говоря, если вспомнить выводы, которые сделали социологи после исследований, что действительно очень много людей, которые готовы выходить на протесты, но при этом очень много среди них, кто боится репрессий. Поэтому власть сделала элементарные выводы: нужно всех запугать, нужно задерживать в том числе за одиночные пикеты, чтобы у людей даже не было желания как-то протестовать и выходить на улицу. Собственно, чем они и занимаются.
Какой смысл в задержании журналистов сегодня, десятки в автозаках, десятки задержанных? Какой смысл Сафронова арестовывать, тем более по какой-то совершенно непонятной статье? Уже общество консолидировано поддерживает, очень многие поддерживают Сафронова, в том числе журналисты кремлевского пула. То есть это все делается для того, чтобы создать атмосферу страха.
Михаил Соколов: Тут еще и эпидемия помогает. Многие боятся выходить из-за эпидемии, а власть ссылается, когда одиночные пикеты разгоняют, ссылается на эпидемию.
Дмитрий Гудков: Они пользуются тем, что многие боятся из-за эпидемии выходить, потому что понимают, что какого-то массового сейчас протеста летом не будет в том числе и по этой причине. Я думаю, что они готовятся на самом деле к политической осени. Политическая осень грозит им поражениями в регионах. Совершенно очевидно, что кандидаты от «Единой России» столкнутся с большими проблемами. А с учетом того, что во время кризиса, во время пандемии, во время карантина Путин по большому счету никому не помог.
Михаил Соколов: На детей подкинул по 10 тысяч.
Дмитрий Гудков: Это не помощь в сравнении с той помощью, которые американцы оказывали своим гражданам и бизнесу. Там триллионы долларов просто выделялись. У меня есть знакомые, которые сказали, что во время карантина они получили больше денег, чем зарабатывали, когда работали.
Денег людям не дали, многие потеряли работу, бизнесы закрываются, банкротятся очень многие. Осознание этих проблем придет к сентябрю-октябрю. Тогда ожидаются действительно массовые протесты.
Михаил Соколов: На ваш взгляд, Владимир Путин верит в эту 80% поддержку своих идей? Не отличает нарисованные цифры, и вообще администрация, от реальных?
Дмитрий Гудков: Мне кажется, что интуитивно он должен чувствовать, что народной любви больше нет. Наверное, надо уже психолога приглашать, у психолога спрашивать, что обычно в таких случаях делают люди. Наверное, он это ощущает, именно поэтому репрессии становятся основным инструментом управления обществом. У них остались только полицейские дубинки, никаких пряников больше нет, только кнут. Насколько он будет эффективным, и как долго он будет работать — время покажет. Мне кажется, что очень сейчас сильно политизируются те, кто раньше вообще не участвовал в политике.
Я карантин провел под Коломной, в деревне простой, я там всех знаю, мы уже 30 лет живем. Там очень многие люди, которые «Крымнаш» кричали, которые поддерживали Путина, внешнюю политику Путина поддерживали, сегодня его ненавидят, я это просто ощущаю. Если раньше было либо безразличие, либо поддержка, теперь либо безразличие, либо ненависть, никакой поддержки уже нет.
Я думаю, что даже те люди, которые голосовали «за» — это в основном бюджетники, которых очень попросили, идейных сторонников не так много.
Михаил Соколов: Сергей Александрович, кончилась народная любовь к Владимиру Путину? По Хабаровску ходят толпы и кричат «Путин — вор!».
Сергей Марков: Этот лозунг туда притащили к концу акции, чтобы дезинформировать, навальнисты и ходорковцы, присоединились к массовой акции, которую без них провели, сотрудники Фургала организовали. Как они появились со своими лозунгами, народ сразу разбежался. Там не Путина не любят, там москвичей не любят.
Михаил Соколов: Сегодня народ опять выходил. Что же вы выдумываете? Никто не разбежался, ходят каждый день.
Сергей Марков: Ходят несколько десятков профессиональных навальнистов, профессиональных ходорковцев, соответственно, имитируют народные протесты. Кому-то понравилось тусоваться. Я помню, когда были события августа 1991 года, палатки, баррикады, то какая-то часть людей, им настолько понравилось участвовать в протестах, что они еще две-три недели не расходились. Там давно уже власть у Ельцина была, Горбачева уже не было, ГКЧП уже в тюрьме сидела, они все в палатках тусовались, придумывали, чем им заняться. Вот для таких тусовщиков, кому нравится такое настроение, общественное воодушевление, они тоже всегда есть. Но это, как вы понимаете, психически не самые адекватные люди.
Михаил Соколов: Вы считаете, что никаких оснований для протестов на Дальнем Востоке вообще нет? Вот арестовали губернатора популярного, у которого популярность выше, чем у Путина, как сообщают местные социологи, его выбрали вопреки воле Москвы, он там проводил определенные социальные преобразования. Нет повода, чтобы людям протестовать?
Сергей Марков: Они там протестуют против москвичей. Но вы, друзья, для них, и Навальный, и Ходорковский, дважды, трижды больше москвичи, чем Путин, поэтому они вас ненавидят больше, чем российских министров. Путин им в какой-то мере спасение, благодетель, исходя из того, что бояре плохие, царь хороший.
Против его они протестовали, конкретно объясняю вам, вовсе не против того, что сняли Фургала, они за Фургала не голосовали практически, они голосовали против представителя партии. Они против того, что западники и технократы слили проекты развития Дальнего Востока, он не развивается, в отличие от Китая и остальной Восточной Азии. Они за то, что за то, что западники и технократы установили такую ультрабюрократическую систему для малого бизнеса, которая по сравнению с китайцами, с вьетнамцами значительно сложнее создать обычный маленький бизнес. Они против того, что москвичи убрали столицу Дальневосточного округа из Хабаровска во Владивосток. Причем убрали они, потому что приморцы прокатили представителя «партии власти» и хабаровчанам ничем не компенсировали.
Они против того, что москвичи забрали возможность у дальневосточников каждый год летать к своим семьям в европейскую часть России, а это одна из важнейших составляющих социальной жизни людей с Дальнего Востока — раз в год со своими родственниками увидеться в европейской части России. Сейчас у них нет такой возможности, потому что денег слишком мало. Вот против этих вещей они и протестовали. Реальный социальный протест. Я надеюсь, что власть его услышит и примет меры.
Они считают, что именно москвичи создали такую систему, когда криминал сросся с властью, сросся с бизнесом. Причем хватают некоторых только из них, у кого лапа недостаточно лохматая. Они считают, что если бы Фургал был от «Единой России», лапа была бы мохнатая, поскольку он от ЛДПР, то лапа у него лысая.
Михаил Соколов: Смотрите, какая интересная концепция политолога, который всегда защищает Путина: виноваты какие-то западники непонятные, какие-то технократы развели бюрократию, не выполнили всякие государственные программы, бюрократизировали экономику, все провалили. Я не понимаю, кто у власти вообще? Не Путин со своей командой? Сергей Александрович как-то противоречив, прямо скажем.
Дмитрий Гудков: Мне кажется, что политологам провластным сейчас очень тяжело. Потому что даже за уши никакие аргументы не притянешь. Просто это звучит нелепо и глупо. Протест на самом деле в регионах против какой Москвы — против Орды, против путинской Москвы, против Кремля, который, во-первых, отобрал налоги у регионов, во-вторых, отобрал право выбирать своих губернаторов, мэров. У нас администрация президента выдает мандат на княжение в регионах, и это людей, конечно, раздражает, потому что с ними никто не считается. Именно власти московские, кремлевская власть не уважает и навязывает своих людей.
Михаил Соколов: То есть это оскорбление чувств?
Дмитрий Гудков: Это оскорбленные чувства людей, которые имеют свое достоинство, которые хотят, чтобы их выбор уважали, с их выбором считались. А тут получается, что, конечно, они голосовали не за Фургала, безусловно, они голосовали против кандидата от «партии власти», но тем не менее. Это уже потом Фургал стал не символом, конечно, протеста, но он стал фигурой этой протеста. Не потому, что он был каким-то серьезным оппозиционером раньше, но, тем не менее, все равно он пришел, во-первых, не стал слушать Москву. Он провел в региональный парламент ЛДПР, теперь первая партия. Он не стал так нагло вбрасывать голоса за Путина во время голосования по правкам к Конституции.
Математически голоса относительно честно распределяются в сравнении с другими регионами. И тут вдруг вытаскивают какое-то дело 15-летней давности, обвинение в убийстве. Я не знаю его прошлого, я с ним лично не знаком, мы пересекались. Он мало очень выступал в Государственной Думе, не был каким-то очень активным депутатом. Тем не менее, он стал губернатором, люди за него проголосовали. А теперь у людей выбор украли.
Все же понимают, если он замешан в каких-то преступлениях, так вы же с 2007 года знали, что у вас в Думе сидит такой человек. У вас была эта информация, почему вы не реализовали, почему вы пустили такого человека в Думу? Или ее не было — это просто вранье. Поэтому люди возмутились. Они, конечно, выступили против Москвы, но против той Москвы, которая лишает их выбора, лишает их денег, перспектив и так далее.
Да, это протест против Москвы. Впереди мы увидим массу таких протестов в регионах, потому что нашей стране нужна реальная федерализация. Люди на местах должны перестать оглядываться на Москву, должны принимать решения, должны избирать свою власть, должны получать налоги, большая часть налогов должна оставаться в регионе. И это станет мейнстримом в политике. Поэтому протест, конечно, против Кремля. То, что там кричалки были против Путина, после этого никто никуда не разошелся. Как мы знаем, протест наоборот только стал набирать силу, я думаю, впереди масса протестов. Я, честно говоря, не знаю, как Кремль сейчас будет навязывать какого-то человека другого.
Михаил Соколов: Трутнева прислали, полпреда, туда, который тут же обвинил местную власть в том, что она плохо работает, плохо борется с эпидемией и вообще вся какая-то странная. Поэтому у меня есть подозрения, что из той команды, которая на месте там есть, они выдвигать людей не будут.
Дмитрий Гудков: У власти главная проблема — они уничтожали на протяжение 20 лет политическую конкуренцию, у них в принципе фигур нет. Они зачистили поле в каждом региона. В каждом региона мало — мальски популярные лидеры появлялись, либо их сажали, либо выдавливали из страны, либо просто уничтожали их бизнес, люди вынуждены были вообще заниматься политикой. Не из кого выбрать, у них нет никакой скамейки, они тасуют одну и ту же колоду.
Михаил Соколов: Охранников каких-то путинских назначают.
Дмитрий Гудков: Охранников уже не пришлешь. Самое главное, что все эти охранники не в состоянии с людьми общаться даже на площадях. То есть это определенный навык нужен. Человек должен прийти, встретиться с людьми, выслушать всю критику, аргументы, уметь с ними разговаривать, уметь вести дебаты, участвовать в цивилизованной политической борьбе. А эти навыки утрачены. Поэтому сейчас будет серьезная проблема, это только начало. Я думаю, что после выборов в сентябре они вообще придут к решению отменить эти выборы.
Михаил Соколов: А зачем? Это же все-таки какой-то канал коммуникации, выпуска пара, в конце концов нормальных отношений с регионами. Если они опять будут назначать каких-то людей совсем сверху, то треснет эта вертикаль.
Дмитрий Гудков: Так рассуждают здравые люди. А там, к сожалению, логика здравого смысла давно уже не в центре принятия решений, к сожалению. Поэтому мы всегда почему-то ждем от власти принятия какого-то разумного решения, но раз за разом мы видим, что решения становятся все примитивнее и примитивнее.
Грубо говоря, Путин мог выбрать любой вариант продления своей власти, перейти на формат парламентской республики, перейти в качестве премьера, с кем-то объединиться, через какую-то парламентскую партию выдвинуть свое правительство, возглавить. Такой вариант возможен, он сложнее, но, по крайней мере это не связано с нарушением Конституции.
Они выбрали самый тупой, самый примитивный способ продления власти. Никто не ожидал, что это будет сделано настолько грубо и примитивно, когда нарушается Конституция, когда поправки вносятся не во вторую главу и девятую, они начинают вносить в другие статьи. При этом поправки начинают противоречить друг другу. Для изменения Конституции нужен референдум. Вместо референдума они провели непонятно что и опозорились на всю страну. Это голосование на пеньках, в багажниках автомобилей. Разве это добавило легитимности? Мне кажется, наоборот Путин только показал, что он не способен побеждать на нормальном референдуме.
Михаил Соколов: По крайней мере, мне кажется, что он в каком-то смысле консолидировал своих противников, они почувствовали его слабину. Слабину, кстати, почувствовали наверняка и силовики, которые тоже поняли, что они незаменимые теперь люди.
Дмитрий Гудков: Я думаю, что очень многие представители так называемых элит сейчас осознали, что гарант утратил все свои важные козыри. Он был действительно таким электоральным локомотивом, достаточно было поддержки Путина, чтобы победил тот или иной депутат, партия, губернатор. А сейчас наоборот это становится таким якорем. Безусловно, у него есть 27%, но эти 27% в авторитарном государстве значат очень мало. Это означает, что на любых более-менее честных выборах нас ждет точно второй тур, во втором туре он проигрывает любому более-менее вменяемому кандидату.
Дмитрий Гудков: Значит будут идти по пути изменения процедур, они уже заявили, что выборы в Государственную Думу будут таким же недельным марафоном с фальсификациями, электронным голосованием, голосованием непонятно где, без наблюдателей. Когда и это они уже проиграют, не смогут вбрасывать 90% для победы, тогда они попытаются выборы отменить, придумают что-то, как они в 2004 году придумали после Беслана, что для того, чтобы победить терроризм, нам необходимо назначать губернаторов, чтобы контролировать ситуацию в регионах. Теперь, чтобы криминал не рвался во власть, надо выборы губернаторов отменить. Я этого не исключаю — это следующий логический шаг этого режима.
svoboda.org , иностранное СМИ, выполняющее функцию иностранного агента