Председатель ДВО РАН, академик Валентин Иванович Сергиенко возглавил Школу естественных наук ДВФУ. У известного учёного и организатора науки есть свое видение того, какими будут учебный процесс и научные исследования в университете, в каком направлении развивается сотрудничество академического сообщества Дальнего Востока и Федерального университета.

— Валентин Иванович, в чём интерес академического учёного приходить в университет, работать со студентами?

— «Учёный», «учитель», «ученик» – это слова одного корня. Если есть учёный, у него должны быть ученики, преемники, своя школа. Приходит время, и учитель-учёный должен отойти в сторону, его дело продолжит ученик. В этом и есть смысл понятия «Школа», как оно существует в науке – Школа академика Добрецова, Школа Лаврентьева…

Принципиально новым в работе Школы естественных наук ДВФУ стала опора образовательного процесса на людей науки. Раньше нас приглашали в университет почитать лекции или возглавить какое-то направление. Сегодня же крупные учёные — тот же академик Андрей Адрианов (директор Института морской биологии им. А.В. Жирмунского ДВО РАН) или член-корреспондент Валентин Авраменко (Институт химии ДВО РАН) – разрабатывают образовательные программы по своим специальностям от первого курса, когда читаются базовые дисциплины, и до выпуска. Это принципиально новый подход для университета. Наверное, ДВФУ – единственное место в России, где такой подход реализован.

Очень важно, чтобы преподаватель университета занимался наукой и создавал новые знания, иначе он превращается в транслятора информации. Такие люди просто пересказывают то, что когда-то изучили сами, а студенты потом вынуждены «догонять» и самостоятельно осваивать то новое, что появилось по его профилю за последние годы. Совсем другое дело, когда в аудиторию приходит учёный! Вот, например, академик Адрианов – крупнейший специалист по нематодам моря, сегодня читает лекции и включает в них самые «горячие», только вчера полученные результаты. Студенты в своем образовании уже стартуют не с базового уровня, а с уровня сегодняшних познаний ведущего учёного.

— В чём разница между университетской и академической наукой?

— Всё-таки у наших учреждений разные задачи – образование и наука, но они дополняют друг друга. Университет не может перекрыть уровень научных исследований, который есть в ДВО РАН, но очень легко идёт на поисковые работы, где нужно просто проверить идею: есть эффект – нет эффекта. А академический учёный не может рисковать: если берёшься за совершенно новую тему, есть опасность потерять время и остаться без результатов и публикаций. Но он может поручить такие исследования студентам, и, если пошли результаты, собрать группу, включить тему в план института и развивать её на более серьезном уровне.

Оборудование тоже выполняет различные функции. В университете должны быть первоклассные учебные лаборатории. Студенту-естественнику, который поступил в федеральный университет, должно быть доступно оборудование самого широкого профиля, он должен как минимум научиться на нём работать. А Академия наук закупает самое новое и современное оборудование для того, чтобы проводить исследования и получать результаты. Мы работаем по более широкому спектру направлений, чем университет, и у нас всё-таки больше возможностей обновлять приборную базу. В ДВО РАН создаются центры коллективного пользования, и у университетских сотрудников и студентов есть возможность там работать.

— Учиться в Школе естественных наук интересно, но все ли ваши выпускники найдут работу по специальности?

— У наших студентов нет проблем с трудоустройством. Во-первых, они все на хорошем уровне владеют компьютерной техникой, что само по себе очень востребовано. Во-вторых, в Школе нет массового выпуска, например, просто физиков – каждый специализируется в какой-то области. В этом году будет первый выпуск специалистов в области медицинской физики – и у каждого из них уже по нескольку предложений о работе. Я как-то спросил у врачей, какой процент возможностей новых приборов они используют. Редко бывает выше 20-25 процентов. Врач-клиницист обучен уже известной методике и не может выйти за её пределы. А физик может! Он понимает, как работает прибор, способен расширить технологию его применения и даже придумать новую. Конечно, в ДВО РАН специалисты по медицинской физике тоже очень нужны. Вы представляете себе томограф, что стоит в клинике? А у нас есть такой прибор для проведения исследований на животных! Допустим, учёный разрабатывает препарат для лечения инсульта. Прежде чем приступить к исследованиям на человеке, требуется в деталях изучить действие препарата на животных, в частности, на мышках. Для этих целей используется «Фармоскан» – тот же томограф, но предназначенный для экспериментов с животными. Естественно, нам нужны специалисты, способные разрабатывать методики подобных исследований.

— Академия наук рассматривает Школу естественных наук прежде всего как свою «кузницу кадров»?

— Мне бы хотелось, чтобы самые талантливые и творческие выпускники приходили в Академию наук, а у нас был выбор. Чем можно привлечь молодёжь в науку? Обстановка научного коллектива – эта особая интеллектуальная и культурная среда, в которую попадает будущий учёный, она ни с чем не сравнима. Жизнь в науке связана с творчеством, с возможностью поиска, с внутренней свободой… Если у тебя что-то получается, возникает ни с чем не сравнимое ощущение, что это ТЫ придумал и создал, ты – первый и лучший. Если студента на первом-втором курсе заразить этим «вирусом», то потом никакими деньгами не сманишь.

Времена, когда в науке было низкие зарплаты, уже прошли. Научный сотрудник получает стартовую зарплату, сопоставимую с той, что платят новичкам в крупных компаниях. Если он защищает диссертацию и становится кандидатом наук, его зарплата существенно повышается. Доктор наук, активно работающий, выполняющий гранты, зарабатывает на уровне своего зарубежного коллеги.

— Это правда, что российские учёные-естественники очень востребованы за границей?

— Правда. Многие уезжали в 90-е годы, этот процесс продолжается, к сожалению, до сих пор. Подавляющее большинство советских (российских) учёных далеко не всегда ехали «за длинным рублём», чаще всего – за возможностью заниматься своим любимым делом – наукой, и они оказались вполне состоятельными и конкурентоспособными. Доказательства? Cреди нобелевских лауреатов 2010 года двое выходцев из России. Мне кажется, что сегодня крайне важно вернуть для работы в России хотя бы часть тех, кто уехал, поработал там и набрался опыта.

Вот самый яркий пример. В 1994 году я способствовал тому, чтобы молодой гидрохимик Игорь Семилетов уехал на Аляску. Прошло 10 лет, и в области арктических исследований, точнее, в области изучения карбонатных равновесий в Арктике, этот учёный занимает ведущую позицию в мире, у него по 10-15 публикаций в год в самых авторитетных журналах. По результатам его исследований сформулирована проблема метановой катастрофы. Эта тема напрямую связана с исследованиями глобального изменения климата, ведь метан – второй парниковый газ.

Игорь, работая на Аляске, не бросал свою лабораторию на Дальнем Востоке. Он защитил докторскую диссертацию, и в этом году фактически вернулся во Владивосток, оставив за собой право несколько месяцев в году работать на Университет Аляски. И я постараюсь сделать так, чтобы Игорь Семилетов возглавил в составе университета, к примеру, Международный центр арктических исследований. Мы можем это реализовать и в Академии наук, но важнее создать такой центр именно в ДВФУ, открыть образовательную программу «Арктические исследования». Семилетов имеет такой авторитет в этой области, что он сможет привлечь к образовательным программам ДВФУ специалистов, работающих в США, Швеции, Германии, Японии, Канаде, и, конечно же, предложит своим студентам интересные стажировки и практику в ведущих мировых научных центрах и университетах. Мне бы хотелось, чтобы в университет приезжали российские учёные, имеющие успешный опыт работы в зарубежных университетах и научных коллективах, за ними потянутся и зарубежные специалисты – уровень наших исследований и образовательных программ действительно высок. Я уверен, что это качественно новое сотрудничество ДВО РАН и ДВФУ получит очень хорошую поддержку международного сообщества.

Людмила Харитонова