Аккурат ко Дню подводника в Приморье прилетел Александр Покровский — капитан второго ранга, военный химик, но более известный в стране как писатель-маринист, автор книги «72 метра», на основе которой был снят одноименный кинофильм. С ним в неформальной обстановке встретился корреспондент «Золотого рога», чтобы узнать его мнение о нынешнем положении флота и защите государством российских моряков. Об этом передает ДВ-РОСС.

— Александр Михайлович, насколько я знаю, вы приехали к нам, чтобы поздравить приморских подводников с профессиональным праздником и провести несколько лекций о писательском деле и журналистике.

— Не только. Я еще просто хочу увидеть Владивосток в один из самых священных для меня праздников – День подводника. Знаете, ведь нас сближает не только профессия, но и братство. Настоящий подводник всегда поможет товарищу в беде. И поверьте, это не просто слова. К тому же мне очень хотелось увидеться с друзьями из числа приморских подводников. Возможно, завести новых.

— В своих книгах вы очень часто романтизируете службу на флоте. А вот как для вас выглядит современный российский флот?

— В последнее время флот стал совершенно другим. Причем не из-за новой техники или каких-либо изменений в руководящем составе. Просто за последние десять лет поменялось отношение к людям. Служба на флоте невозможна без правофлангового. Должен быть пример. Это, как у слонов: если молодых не воспитывают старшие слоны, то они превращаются в убийц, поэтому старые их строят и учат, как нужно себя вести. На флоте недалеко ушли от этого слоновьего стада. Мы должны постоянно на кого-то ориентироваться и равняться. Нельзя ориентироваться на человека, который украл, убил. У нас должно быть что-то невероятно благородное и чистое душой, потому что люди идут на смерть. И вот это благородное у флота и отбирают.

Как объяснить человеку, что он на этом корабле должен отдать свою жизнь? Это ни за какие деньги не сделаешь, тем более в мирное время. Неслучайно все ритуалы на флоте и посвящены тому, чтобы во время войны человек пошел и отдал свою жизнь – на корабле, подводной лодке. Это очень сложная система воспитания. Ее нужно с чего-то начинать. А мы сейчас имеем ровное место. Невозможно воспитать патриота из человека, которого в училище склоняли на взятки командиру роты или которому в первые несколько месяцев службы уже не раз задерживали зарплату и не дают квартиру.

Сейчас приходят служить офицеры, которые не то что не патриоты, а для которых служба это просто служба. И даже их начинают «гнобить», прямо сразу с порога КПП. Делают это их непосредственные начальники, невероятные запросы командующих, депутаты, отменяющие последние льготы и права. Возникает резонный вопрос: как защищать Родину, если Родина тебя защищать не собирается? Я лично этого не понимаю. Моряка обвинить и обидеть может любой, а вот встать на защиту никто не берётся.

— Именно поэтому вы принимаете активное участие в деле об аварии на АПЛ «Нерпа»? Считаете, что флот просто бросает своих людей на растерзание?

— Да, считаю. В данном случае мы защищаем даже не командира, которому сейчас приходится очень нелегко, а экипаж и Военно-морской флот. Вообще, отношение к человеку на флоте. И непонятно, как защищать Родину, если Родина тебя защищать не собирается. Это дело я воспринимаю, как попытку переложить всю вину на экипаж, хотя именно он никакого отношения к трагедии не имеет. Не хочу никого обвинять, но почему прокуратура так сильно хочет, чтобы виновными признали именно моряков? Ответ прост: если виновны не они, значит, виновна техника. А мы эту технику продаем. Представьте, какой будет скандал, если все узнают, что лодки, которые идут на продажу иностранцам, могут выкинуть такой «фокус». Но это уже политика, а политику я не сильно люблю.

— Вы в СМИ часто настаивали на том, что экспертиза, представляющая доказательства со стороны обвинения, совершенно некомпетентна. На чем основано ваше мнение?

— А вы курс школьной химии еще помните? Если да, то и у вас должен вызывать удивление главный довод обвинения: «Причиной смерти 20 человек послужила асфиксия, по причине того, что фреон вытеснил кислород». И все это со ссылкой на экспертов. Это что — издевательство? Меня всякий раз потрясает удивительная наивность всех экспертов – кандидатов биологических наук – в области азов такой науки, как химия. Ну не вытесняет фреон кислород, не вытесняет! Это еще в школе проходят. Потому что существует, совершенно независимо от существования самих уважаемых экспертов и следователей Военной прокуратуры КТОФ, распределение молекул в любом газе, и оно существенным образом отличается от распределения молекул в жидкости, находится она в замкнутом объеме или не находится. И вообще странная ситуация: 20 человек в отсеке, по утверждению экспертов, умерли от мгновенного удушья, а 20 почему-то нет. Это как получается? Сидим мы с вами, и вдруг меня окутывает таинственное облако и высасывает весь воздух, а вы продолжаете сидеть в одном со мной помещении и пить чай? Это бред, который я видел только в голливудской фантастике.

Если бы система была заправлена настоящим фреоном, максимум, что могло бы произойти при его распылении: массовое отравление и обморожение, не влекущее за собой фатальных исходов. Сам по себе фреон принадлежит лишь к четвертому классу опасности. По степени риска это что-то вроде бензина: главное рядом не закуривать. Фреон не оказывает чрезмерного действия на человека. При его непредвиденном распылении в отсеках подводной лодки экипажу надо было просто всплыть и продышаться, что и сделал на «Нерпе» Лаврентьев.

Интересно, что когда систему ЛОХ только начали устанавливать на субмаринах, фреон даже не считался опасным. Но если к фреону добавить тетрахлорэтилен, класс опасности мгновенно меняется, особенно, если это вещество распылять в замкнутом пространстве, как это случилось на АПЛ «Нерпа».

Чтобы было понятнее, я обычно привожу в пример, как работает банальный освежитель воздуха. В течение первых десяти секунд после распыления вещество существует в виде облака или шара и лишь потом начинает распространяться по помещению. Часть облака оседает на одежде и поверхностях, часть – рассеивается по отсеку. Те, кто погиб на «Нерпе», попали именно под это облако или оказались в непосредственной близости к нему. Когда человек волнуется, он способен сделать до 30-40 вдохов в минуту. А здесь одного вдоха было достаточно, чтобы наступила токсическая асфиксия.

Кислородное голодание не наступает за одну секунду: в легких есть запас воздуха, который позволяет нам продержаться гораздо дольше. Термин «вытеснение кислорода» (которым оперировало следствие) применим к фреону только в том случае, когда он взаимодействует с открытым пламенем как огнегасящая смесь. Однако пожара в отсеке АПЛ не было, это установленный факт. При впрыскивании смеси фреона в отсек изменился лишь газовый состав воздуха, то есть кислород никуда не вытеснялся, просто резко снизилось его процентное содержание в атмосфере помещения.

Типичная реакция на настоящий фреон – болезненный смех, наркотическое опьянение. Экипажу «Нерпы» в буквальном смысле было не до смеха: у погибших мгновенно перехватило дыхание. Именно так и происходит токсическая кома: мгновенно и автоматически.

Если бы в состав фреона не входило столь токсичное для человеческого организма вещество как тетрахлорэтилен в таком большом количестве (на две трети от общей массы, а не 1,4% по ГОСТу), смертельных исходов, по моему мнению, могло бы не быть. Однако в данном случае фреон и тетрахлорэтилен только усугубили друг друга. Но экспертиза этот факт просто игнорирует.

— Как, по вашему мнению, должно было поступить следствие?

— Анализ тел погибших, проведенный экспертами, показал: в их внутренних органах полно тетрахлорэтилена. Эти люди умерли, получив поражение хлоросодержащими веществами. Исходя из этого, расследование должно было начаться и закончиться в Комсомольске-на-Амуре. Следствию надо было бы ответить на несколько вопросов: как тетрахлорэтилен попал в систему, кто его туда закачивал, кто делал предварительные анализы? Вот тогда на скамье подсудимых оказались бы совершенно другие люди. А то, что сейчас происходит, просто комедия.

— На первом слушанье присяжные вынесли оправдательный вердикт, но обвинение не смогло успокоиться на этом. Ваше отношение к повторному возобновлению дела?

— Для меня, как для подводника, это просто оскорбительно. Если государство хочет справедливости, это одно. Но государство просто ищет жертву. Ведь кроме этого суда ни сделано ровным счётом ничего, чтобы преодолеть последствия аварии. Прокурор сказал: «Родственники должны знать, что есть справедливость». Да где она, эта справедливость? Все помнят «Курск», там ведь были выплачены и компенсации семьям, и помогли обеспечить жильем. А вот родственники погибших на «Нерпе» ничего этого не получили. Министерству обороны жалко выплатить немного денег? Ведь все погибшие были профессионалами, отдавшими всё своей работе, включая и свои жизни. Но это, видимо, нисколько не ценится. А ведь государству можно было такими действиями бы хотя бы «сохранить человеческое лицо». Но всем просто плевать.

— Известно, что в Санкт-Петербурге вы так же защищали «Аврору».

— Да, и буду продолжать делать это и дальше. «Аврора» — это один из символов российского флота, и я с единомышленниками буду до последнего бороться, чтобы она именно им и осталась. Впрочем, это тема для отдельной беседы.

— Ну и напоследок хочется задать вопрос на тему праздника. Что вы пожелаете приморским подводникам в их профессиональный день?

— Знаете, несмотря на то, что мы с вами говорили о недостатках российского флота, хочется сказать, что я всё равно горжусь тем, что причастен к нему. Ведь подводники, которые сейчас несут службу, — это мужественные и сильные люди. Пускай у них все будет хорошо. Пускай со временем подводная лодка станет для них домом, экипаж — семьей, а государство — защитой. Всего самого лучшего, друзья!