Жора Крыжовников как кинорежиссер сделал огромный шаг вперед. Раньше в его полнометражных фильмах все напивались, творили невесть что и несли ахинею. В новой его работе все напиваются, творят невесть что, несут ахинею и поют. Об этом передает ДВ-РОСС.

«Самый лучший день», названный в честь песни Григория Лепса, что уже должно настораживать, позиционируется как «первый фильм в жанре караоке-комедия». Конечно, такого жанра в природе не существует, а существуют мюзиклы на основе популярного музыкального материала, которым лет почти столько же, сколько самому звуковому кино. Все «новаторство» Жоры Крыжовникова заключается в появляющихся время от времени внизу экрана строчках текста — тоже, кстати, отнюдь не им придуманный прием.

Что касается всего остального, мастер Крыжо остается верен себе и своему фирменному почерку. Иными словами, продолжает снимать ту же бесконечную кинохронику пьянствующей российской глубинки. Весь сюжет, якобы основанный на пьесе Островского «Старый друг лучше новых двух» (связь, впрочем, весьма условна), укладывается в одно предложение: сотрудник ГАИ делает предложение девушке, но под воздействием алкоголя изменяет ей и остается один, а заканчивается все очередным «богом глупости из машины».

Если вы вдруг имели несчастье лицезреть «Горько!» и его сиквел, то должны помнить те высосанные из пальца развязки, украшенные, мягко говоря, спорными посылами и песнями Лепса и Газманова. В этот раз все еще чудесатее.

Финал «Самого лучшего дня» на доселе невиданном уровне насилует здравый смысл. Жора как бы говорит: «Какие бы ошибки вы ни совершали, как бы низко вы ни пали, даже если вы опозорили себя и свою возлюбленную на всю страну, не отчаивайтесь: непостижимая женская логика, подкрепленная упрямым канюченьем подчас творят чудеса».

Да, безусловно, Крыжовников умеет снимать. Помимо вороха качественно используемых, но давно приевшихся приемов вроде съемки от первого лица, в фильме есть, пожалуй, два эстетически нестыдных момента. Первый — нашумевший long take с исполнением Юлией Александровой шлягера Глории Гейнор I Will Survive. За него можно было бы и похвалить, если бы режиссер так не кичился им на каждом углу Интернета. Потому что неплох он разве что как вирусная реклама, как сложный хореографический номер, но выдавать его за высокое достижение — просто смешно. По крайней мере, если открыть страничку Жоры в Facebook и прислушаться, можно услышать, как злорадно смеется Альфред Хичкок на его аватарке.

Второй момент — видеоряд к ремиксу на «Зеленоглазое такси». Он по-хорошему психоделичный, изобретательный и запоминающийся, особенно тот фрагмент с брюнеткой в бикини, поющей на фоне оголтелых в прямом смысле мужиков, хороводящих в стиле circle pit.

Назвать же комедией это жизнеописание любителей заложить за воротник язык не поворачивается. «Новый Гайдай» и его верные новогайдаевцы уже в третий раз пытаются всех убедить в том, что любые реплики, срывающиеся с языка пьяных кретинов, а равно и любые их выкрутасы должны вызывать гомерический хохот. К счастью, воз и ныне там. Гримасничающий Нагиев — кто бы мог подумать! — ситуацию не спасает, а лишь усугубляет. Попсовые шлягеры, в большинстве своем притянутые за уши к сюжету, доводят градус маразма до точки кипения.

И точка эта — Михаил Боярский, кричащий слова из хита группы Serebro «Наша-наша кроватка делала шик-шик». Даже человек с самой богатой фантазией не смог бы представить, насколько это ужасно, безвкусно и больно. Зато Жора Крыжовников — представил и воплотил. И, давайте будем честными, все мы немного виновны в том, что это случилось.

Источник — «Российская газета»