Моника Ярузельская, дочь известного политика времен Польской Народной Республики, руководителя страны в 80-е годы прошлого века генерала Войцеха Ярузельского, не любит говорить о политике и о нападках на своего отца, которые продолжаются даже спустя почти три года после его смерти. В интервью она рассказала о себе, о планах издать свои воспоминания в России и о правилах жизни, которые ей привил отец, передает ДВ-РОСС со ссылкой на ТАСС.

— Вашего отца хорошо знают и помнят в России, но о его близких мало что известно. Чем вы занимаетесь в жизни?

— Сейчас мое главное занятие — лекции в университете, в Высшей школе социальной психологии. Я преподаю антропологию, культурологию, журналистику. Помимо этого, мне удалось написать четыре книги. Первые три носили биографический характер. Многие годы я занималась модой, работала в женских журналах, создала свою марку одежды. У гуманитария в современном мире нет одной профессии.

— Выбор именно такого профессионального пути был осознанным?

— Разные события повлияли на этот выбор. Я окончила факультет польской филологии в 1989 году. В те годы филологи были несколько растеряны, не знали, что делать дальше. Можно было идти в школу и учить польскому языку или искать какие-то другие решения. Тогда формировался совершенно новый мир, в котором нужно было себя искать.

Я начала работать в новом журнале «Твой стиль», который создавался с моим участием, писала статьи по психологии, редактировала тексты, брала интервью, в том числе у Майи Плисецкой, с которой я познакомилась в Париже благодаря Пьеру Кардену. Позднее я начала писать о моде, которая никогда не была моей страстью, но стала профессией. Меня всегда больше интересовала психология, психотерапия, которые я позднее начала глубоко изучать, сосредоточившись на клинической психиатрии, проблемах депрессии. Была также своя программа «Без маски» — интервью с известными людьми, оказавшимися в кризисных ситуациях, специалистами, экспертами. Занятий было много, одно переходило в другое.

— Повлияла ли ваша фамилия, то, кем был ваш отец, на вашу карьеру, профессиональное развитие?

— Тот факт, что я занялась модой, несмотря на то, что она никогда не была моей страстью, связан как раз с тем, что мне хотелось заниматься чем-то далеким от политики. Одновременно хотелось, чтобы никто не мог меня обвинить в том, что мне помогает отец. Вместе с тем мое профессиональное становление пришлось на времена, когда фамилия Ярузельский скорее мешала, чем помогала. В мире моды я могла эмансипировать и создавать свое имя. Часто меня спрашивали, не хочу ли я изменить фамилию, но для меня всегда было важно просто быть собой. Частично мне это удалось, но в какой-то мере я всегда буду дочерью генерала Ярузельского. Это часть моей личности.

— Чему вы научились от отца? Или чему он старался научить вас?

— Отец всегда учил меня не поддаваться сильным эмоциям, стараться анализировать, не оценивать, а стараться понять. Во всех делах, как важных, так и нет, придерживаться какой-то стратегии, всегда иметь план Б. Отец часто говорил мне о великих стратегах, рассказывал о Кутузове и его оборонительной стратегии. Это вещи, которые отражаются на моем мышлении. Возможно, у этого есть что-то общее со стоицизмом.

— Вы растите сына. Как воспитывает сына дочь генерала Ярузельского?

— Для меня важно, чтобы Густав был настоящим мужчиной. Я стараюсь, чтобы он много занимался спортом, хотя это не всегда удается, так как молодежь больше тянется к компьютеру. Если говорить об истории, то я стараюсь обсуждать с ним эти вопросы как можно более объективно, так как понимаю, что в своей жизни он столкнется с самыми разными ситуациями. Я пытаюсь его к этому подготовить. Вместе с тем то, чей он внук, — это, конечно, важно, но гораздо важнее, какой он человек, кем он станет и как будет формировать отношения с людьми.

— Расскажите немного о своих книгах. О чем они?

— Моя последняя работа «Изменение» («Zmiana») — это книга, которая, помимо моих мыслей о происходящих в мире переменах, включает рассказ об антропологии моды, посредством которой демонстрируются текущие преобразования окружающей действительности, в том числе то, как нас меняют СМИ, политики, как у нас отбирают умение аналитически мыслить, заставляя руководствоваться эмоциями.

— Вы планируете издаваться в России?

— В прошлом году одно из российских издательств обратилось ко мне с предложением перевести на русский язык первую из моих книг — «Барышня-товарищ» («Towarzyszka-Panienka»), которая рассказывает о моем детстве. А в нем было много Советского Союза, потому что каждый год я проводила каникулы в Крыму, Сочи, Сухуми. Это мои воспоминания.

Пока ведутся переговоры. Ничего не решено. Думаю, для издания в РФ мои книги пришлось бы немного модифицировать, потому что для польского читателя России там меньше, чем могло бы быть для российской аудитории. Во время каникул в Крыму я могла вблизи наблюдать за маршалом Гречко, его детьми, внуками, за маршалом Куликовым. Я узнала в Крыму много людей.

Между тем там есть много моментов, которые могут заинтересовать читателя в любой стране. К примеру, я проводила каникулы вместе с Фиделем Кастро, Ким Ир Сеном, Муаммаром Каддафи. Есть также страницы, связанные с эмоциями, впечатлениями ребенка, жившего во времена социализма в восточном блоке государств. Они в чем-то универсальны, но и занимательны, так как жизнь детей в СССР, Польше или Чехословакии во многом отличалась. Я училась в обычной школе, затем лицее, университете и никогда не была оторвана от своих ровесников. Я описываю это время, и многие мои читатели находят в моих книгах себя.

— Сейчас вы работаете над новой книгой?

— Пока нет. Есть предложения больше сосредоточиться на личности отца. В первых книгах о нем очень многое рассказано с личной точки зрения. Но связанная с ним ситуация — еще не закрытый вопрос. В моем случае похороны отца — это только первый акт. Все происходящее сейчас в Институте национальной памяти, планы лишить его генеральского звания, эксгумировать… Отец постоянно присутствует в моей жизни.

— Имя генерала Ярузельского действительно часто появляется в СМИ, в стране чувствуется волна критики, обвинений и даже агрессии в его адрес. Как вы это переживаете?

— Несмотря на политику, которая направлена на то, чтобы выставить моего отца одной из самых темных личностей в истории, во время авторских встреч с читателями моих книг я слышу много теплых слов о нем.

— Вы собираетесь как-то бороться с властями, которые планируют разжаловать генерала Ярузельского в рядовые и лишить почетного места на кладбище?

— Нет. Абсолютно. Посмотрим, произойдет это или нет. Если бы я начала бороться, это принесло бы им только удовлетворение, потому что против выступают люди, которые гораздо сильнее. Сейчас — оборонительная стратегия Кутузова, а потом посмотрим.

— В Польше в последнее время идет процесс переписывания истории. Почему, на ваш взгляд, в стране не могут просто принять свою историю такой, какой она была?

— Это происходит потому, что история — это политический инструмент, который используется теми, кто приходит к власти. Часть аудитории это подхватывает. Но, если прочитать комментарии под разными статьями обычных людей, становится ясно, что, к примеру, антироссийские настроения среди обычных поляков не так сильны, как может показаться.

История — это политический инструмент, который используется теми, кто приходит к власти

Люди позволили собой манипулировать. Нарастающее разочарование в разных странах и вся текущая геополитическая обстановка приводят к тому, что случаются ситуации, провоцирующие большую напряженность и эмоции, которые не дают возможность вести какой-то нормальный диалог. Это меня беспокоит. Как человека, который живет в Польше, между двумя такими странами, как Россия и Германия, сложившиеся отношения меня беспокоят.

— Вы никогда не хотели заняться политикой?

— Мне дважды поступали такие предложения. Особенно после выхода моих книг. Я их рассматривала, но понимала, что с этими партиями мне не по пути, что время еще не пришло. Сейчас я тоже не вижу, с кем могла бы пойти на выборы. Должна появиться какая-то новая политическая сила. Сейчас у нас в стране два политических лагеря, ни с одним из которых я бы не хотела сотрудничать.

— На фоне происходящего вокруг имени вашего отца в последние годы думали ли вы когда-нибудь о том, чтобы уехать из Польши, эмигрировать?

— Нет. Никогда не было таких мыслей. Польша — мое Отечество. Я говорю на польском языке.

— Вы немного знаете и русский…

— Я выучила этот язык в детстве, выезжая на каникулы. Тогда я достаточно свободно говорила по-русски. Потом мы учили его в школе. Кроме этого, я посмотрела много фильмов, в основном классику российского кинематографа. Если говорить о русской литературе, то я ее очень ценю. В молодости меня увлекал Достоевский, а сейчас, с возрастом, мне гораздо ближе Лев Толстой.

— На плечах вашего отца лежал большой груз ответственности за страну. Как это отражалось на жизни вашей семьи?

— В нашей жизни были разные периоды. Довольно интересной личностью была моя мама. Она была очень красивой женщиной, танцовщицей, потом германисткой, с сильным стержнем, которая старалась доминировать. Отец был человеком, часто замкнутым в себе. Чувствовалась определенная дистанция, даже в дни, когда мы выезжали на каникулы. Были более веселые моменты, моменты близости, но в целом он не был счастливым человеком, постоянно находился под давлением этой огромной ответственности.

— Какое у вас самое яркое воспоминание о детстве и об отце?

— Я всегда думаю об отце, когда плаваю. Он научил меня плавать, когда мне было 9 лет. Это было в августе, в месяц моего рождения, неподалеку от Сухуми.

Знание и культура — это единственные вещи, которые никто не может у нас забрать

Я благодарна отцу за это. Плавание занимает большое место в моей жизни. Это меня успокаивает и связывает с отцом.

Помню еще, когда мне было 11 лет, отец заметил, что я мало читаю. Тогда у нас состоялся серьезный разговор. Он объяснил мне, как важно много читать, потому что чтение — это знание, а знание и культура — это единственные вещи, которые никто не может у нас забрать.