В 2011 году режиссер Даниил Безносов поставил на сцене Чехов-центра спектакль «Быть или не быть?». Об этом передает ДВ-РОСС со ссылкой на Sakh.com.

Название знаменитой пьесы Н.Эрдмана «Самоубийца» пришлось вуалировать из соображений благозвучия цитатой из Шекспира, потому что ее выбрали для бенефиса — к юбилею заслуженного артиста России Андрея Кошелева. Но большое видится на расстоянии, и теперь понятно, что все это было неслучайно, ведь Андрей Кошелев всю свою жизнь стремился на сцене — Быть.

С его добросовестностью из него мог бы получиться хороший инженер-механик пищевой промышленности согласно диплому Восточно-Сибирского технологического института. Он пытался немножко обмануть судьбу, даже поработал на судостроительном заводе, но в конечном счете главное и настоящее в нем возобладало. В итоге Андрей Кошелев пришел в театр в нетипичном возрасте, почти в тридцать лет. Вся его актерская жизнь была посвящена сахалинской сцене — 28 лет беспорочной службы, сначала в областном драматическом театре, потом в Чехов-центре. Он прошел тяготы актерской жизни в 1990-х, болезненную ломку советского театра в российский и сохранил верность своему первому и единственному театральному дому.

Андрей Кошелев всегда был человеком добра. Перебирая длинный список его ролей, все пыталась найти какого-нибудь беспросветного злодея. Но не липнут черные краски к Кошелеву, который всю жизнь в театре исправно нес жезл Деда Мороза и призывал верить в чудо. Ничего случайного. Роль выбирает актера. Свет его героев в зрительском восприятии переходил на самого Андрея Кошелева, и в этом не было противоречия. Его последние роли сейчас кажутся пронзительно символичными. Барин Гаев в «Вишневом саде» — уходящая натура: не умеешь ломать себя и других через колено, предавать дом, отказываться от сердечных привязанностей — уходи вместе с местом и временем. Легенькая комедия «Чужой ребенок» идет под непрерывный смех, и крохотная роль сердобольного еврейского папаши в его исполнении вроде бы звучит диссонансом. И тут же остро понимаешь, что все в строку: когда беспощадно рвутся связи между поколениями, и каждый сам за себя, так важно слышать — сколько бы ни было лет детинушке, а родители будут о тебе печься, хлопотать, все прощать и ночей не спать. Хорошие родители, конечно… И нам придется представлять феерический «Визит старой дамы» без его великолепного бургомистра, по-своему местечкового патриота, декларировавшего идею, которая, похоже, взята на вооружение во многих властных кабинетах: благо народа или города стоит жертвоприношения отдельного человека. И, на контрапункте, мы будем помнить его нелепого и обаятельного Подсекальникова, который отстаивал право обычного человека-негероя жить, как хочется, когда не только государство, но и ближний круг — друзья, соседи — против тебя…

С его уходом понесло потерю поколение учителей Чехов-центра, тех людей, которые взрастили сегодняшних молодых фаворитов публики. Андрей Владимирович много сил отдал Сахалинскому театральному колледжу, лелеял и тщательно учил своих студентов всему, что знал и умел. Прежде всего — дотошности и честности в профессии. Не соблазняться легким успехом непритязательной публики, а самому себе быть главным камертоном. Помню, как он репетировал «Хирургию» Чехова в постановке режиссера Игоря Гуревича, человека в равной мере талантливого и жесткого. Режиссер «шлифовал» его нещадно, и раз за разом, с его-то комплекцией, весь в «мыле», Кошелев носился по сцене, пытаясь прихлопнуть мнимую муху. А спектакль, кажется, так и не вышел на сцену…

На последнем фестивале «Сахалинская рампа» шел разбор спектакля «Наташина мечта» театра из Приморья. В общем добродушном гуле — ну чего там, все путем, ведь все свои — Кошелев встал и по кирпичику начал разбирать здание этого спектакля, по гамбургскому счету. Дружба дружбой, а профессиональная правда превыше. И мне кажется, что у него тут же начала складываться своя картина, как бы он эту пьесу поставил. Если бы, конечно, взялся. Потому что он прилежал душой к драматургии прежде всего умной, а не эпатажной, человека любящей, а не бьющей наотмашь. Свое режиссерское портфолио он наполнял теплыми детскими сказками, некоторые и сейчас идут. Пара спектаклей для взрослого зрителя в его режиссуре была с серьезным замахом — «Полковник-птица» и «Перезагрузка». Ими он пытался найти ответ на вопрос, прежде всего для себя — куда мы идем, есть ли у нас будущее, как остаться человеком и сохранить живую душу. А своя душа у него болела за театр.

Андрей Владимирович ушел в середине лета, когда труппа на каникулах. Словно в силу своей деликатности не хотел никого беспокоить. Его проводили, как принято в этой сфере жизни, долгими аплодисментами. Нам, зрителям, надо обязательно успеть сказать слова признательности артисту при жизни, глаза в глаза. И дарить цветы не только в премьерные дни. А Чехов-центру надо бы обзавестись фотогалереей памяти, как это сделано во многих театрах. Чтобы не отдавать пучине забвения тех актеров-атлантов, на чьих плечах стоит нынешняя слава театра и зрительская любовь.

***

Народный артист России Владимир Абашев:

— В 1989 году режиссер Игорь Гуревич привез из Владивостока курс выпускников Дальневосточного института искусств. С этого курса в сахалинском театре остался один Андрей Кошелев. Но я его всегда называл Андрюшей. Пришел молодой актер с хорошей фактурой, с универсальным амплуа. Он мог быть разным, играть роли на сопротивление, но больше тяготел, как мне кажется, к комедийным ролям. Немногих актеров отличает такая поразительная работоспособность, серьезное отношение к профессии, как у него. А если случалось работать с режиссером, который любил и ценил актеров, то Андрюша просто расцветал, летал на крыльях. С ним было очень комфортно на сцене, поскольку он обладал редким для актера качеством — легко шел на компромисс, умел уважать партнера. При всей своей доброте был тверд в принципиальных вопросах. И в нем всегда была какая-то грустинка и незащищенность… Актер — профессия мужественная, в которой Андрюша абсолютно состоялся.

Режиссер народного театра «Чародеи» Владимир Коваленко:

— Он угадал свое предназначение, и для всех сахалинских любителей Мельпомены стал одним из первейших актеров Чехов-центра. В самые тяжелые моменты истории театра, когда в зрительном зале, бывало, сидели пять человек, он оставался ему верен. Для меня как зрителя он был главной фигурой в работах Чехов-центра. В каком ни возьми его спектакле, актер Кошелев обязательно придумывал какую-то изюминку, которая становилась его украшением. Андрей Владимирович своей судьбой, профессиональной и человеческой, заслуживает того, чтобы его помнили, ставили в пример, перенимали его актерскую систему.

Ведущий мастер сцены Анна Антонова:

— Я запомню его смеющимся, очень гостеприимным и отзывчивым. Мы довольно быстро перешли на «ты», несмотря на разницу в годах. Может, оттого, что он был молод душой? Он всегда так заразительно хохотал, что хохотали все. Моя первая работа в театре — «Горе от ума» в 1998 году. Андрей Владимирович играл Скалозуба, я, студентка театрального колледжа, — Софью, волновалась ужасно. А он, тогда уже один из маститых актеров, подошел ко мне, положил руку на плечо и подбодрил: «Все будет хорошо»… Так и было. Говорят, что незаменимых нет, это неправда. Для нас Андрей Владимирович, человек с большой буквы, незаменим.

Марина Ильина, Сергей Красноухов