Вице-президент Российской академии наук и председатель её Сибирского отделения (СО РАН) академик Александр Леонидович Асеев о геополитических изменениях, Сколково, «триаде Лаврентьева» и роли академических институтов в модернизации страны и общества

В истории России ХХ века можно насчитать 7 глобальных проектов, реализованных в Сибири. Это Транссибирская магистраль и БАМ, каскады ГЭС на сибирских реках, Северный морской путь, Урало-Кузнецкий металлургический комплекс, Западно-Сибирская нефтегазовая платформа и Сибирское отделение Академии наук СССР, ныне СО РАН.

Без научного мегапроекта, каким стало создание новосибирского Академгородка и СО РАН, планы инфраструктурного, энергетического или индустриального рывка остались бы на бумаге. Это правило действует для любой страны или территории.

Я сам родом из Забайкалья и стараюсь регулярно посещать эти места. Несмотря на «семь сибирских прорывов», наш край и сегодня выглядит отсталым. При всё ещё огромных природных и территориальных ресурсах Сибирский регион уступает остальной России по главному показателю, определяющему степень развития, — уровню жизни людей.

Эту несправедливость необходимо исправлять. И научно-технологическая модернизация страны, о которой мы слышим изо дня в день, должна быть нацелена именно на качество жизни граждан России.

Логично, что и локомотивы этого процесса — наука, инновационный бизнес — должны быть по всем статьям и по особому приоритету обеспечены всем необходимым, от правовых преференций и земель под компактную застройку до ставок, грантов и других материальных стимулов.

Но феномен Сколково ярко высветил парадокс: для того чтобы обеспечить реальный инновационный процесс, необходимо создать особые условия, отличающиеся от условий остальной России.

А ведь Сколково — это всего лишь полигон, на котором следует отработать некоторый комплекс правовых, финансовых, организационных решений, отследить их эффективность и затем перенести на другие научно-технологические центры страны, такие как Обнинск, Дубна, Пущино и новосибирский Академгородок.

Значит, «сколковский режим благоприятствования» для науки и инноваций неминуемо рано или поздно должен быть распространён на всю территорию России.

Наука должна развиваться по всей стране. И академическая, и вузовская, и корпоративная. У тех же «Газпрома», «Роснефти», Роскосмоса есть интересные, успешные в научном плане исследовательские подразделения. И в этом деле важна не только конкуренция, но и глубокая кооперация. С теми же университетами: как щедро их ни финансируй, какое сверхсовременное оборудование туда ни завози, всё равно настоящие научные школы в вузах на пустом месте создать с нуля невозможно. Для этого нужен системный вклад и влияние уже состоявшихся научных школ. К примеру, институты Сибирского отделения РАН в Новосибирском государственном университете имеют 78 базовых кафедр, в Кемеровском — 12, в Томском — 11, в Сибирском федеральном университете в Красноярске — 10 кафедр. Совместными детищами наших институтов и вузов являются научно-образовательные центры, НОЦ — например, «Наносистемы и современные материалы» в НГУ. Материальная база НОЦ, как правило, формально университетская, но исследования там ведутся силами и вузовской, и академической науки. Это сегодня. А завтра должен произойти переход количества в качество. В институты Сибирского отделения придёт новая волна молодых исследователей, подготовленных на технологической базе нового поколения. СО РАН, в свою очередь, будет расширять своё присутствие в тех вузах, где число академических базовых кафедр не даёт пока должного мультидисциплинарного охвата — таких, например, как Алтайский, Тюменский и Омский госуниверситеты. Недавно мы общались с ректором Горно-Алтайского университета, он посетовал на отток талантливой молодёжи в более крупные города Сибири. Выход один — общими усилиями сделать этот университет таким же привлекательным и престижным, как Новосибирский или Томский.

Что же касается крупных корпораций, то собственных исследований им для развития недостаточно. Поэтому отраслевые гиганты России ищут и находят поддержку в лице академической науки.

Партнёрами Сибирского отделения стали «Роснано», «Роснефть», «Газпром», Роскосмос, «Сухой», ФСК ЕЭС и другие крупнейшие федеральные корпорации. Это выгодно и для промышленников, и для науки, получающей дополнительные источники финансирования. В 2009 году Сибирскому отделению удалось достичь суммарной внебюджетной прибавки почти в пять миллиардов рублей, в завершающемся году мы ожидаем лучшего результата. Уходящий год стал также для СО РАН ключевым в заключении стратегических соглашений с сибирскими регионами — Омской и Кемеровской областями, Алтайским и Забайкальским краями, Республикой Алтай. Здесь мы, безусловно, рассчитываем на содействие ресурсами: так, например, губернатор Аман Гумирович Тулеев выделил для Кемеровского научного центра СО РАН 16 квартир и поддерживает проект создания Угленаукограда — пятого по счёту академгородка Сибирского отделения. Наше продвижение в регионы имеет целью прежде всего научное обеспечение их развития, экспертизу крупных проектов, чтобы подсказывать местным властям такие оптимальные варианты, чтобы на ранних этапах предупреждать трагедии наподобие «Распадской» или Саяно-Шушенской ГЭС.

Наука умеет быть полезной. Успешные академические институты независимо от их расположения предлагают разработки, заведомо востребованные сибирскими территориями. Так, для Горного Алтая крайне актуален экологический и сейсмологический мониторинг с учётом планов руководства этой республики по масштабному развитию туристический инфраструктуры и строительства каскада ГЭС на реке Чуя. Для многих сибирских территорий остро стоит проблема отопления. Кроме того, что сжигание углей и нефтепродуктов, по словам Дмитрия Менделеева, аналогично топке ассигнациями, множество котельных наносят ущерб здоровью людей и окружающей среде. Институты Теплофизики, Катализа, Горного дела, другие научные организации СО РАН имеют доведённые до промышленных образцов тепловые насосы, каталитические обогреватели, технологии сжигания промышленных и угольных отходов с высоким КПД и минимальным, а то и вовсе нулевым загрязнением. Кузбассу нами предлагаются прежде всего разработки по модернизации шахтной угледобычи, безопасности подземных работ, использованию метана, углехимии. В перспективе же задача СО РАН в этом регионе — возрождение угольной науки для всей страны.

Подчеркну: с одной стороны, соглашения СО РАН с регионами выполняются силами не только наших подразделений на их территориях, а с подключением всего потенциала Сибирского отделения. Новосибирские теплофизики работают для Забайкалья, томские материаловеды — для Бурятии, где будет создан новый институт физического материаловеденния. При этом научные организации очень важно размещать и усиливать там, куда устремлен геополитический вектор. В своё время это прекрасно понимал академик Михаил Алексеевич Лаврентьев, основатель Сибирского отделения и новосибирского Академгородка. Сегодня Сибирь, весь восток России — это не только главный (если не единственный!) ресурсный и энергетический центр страны на десятилетия вперед. Это гигантский мост из Европы в Азию, это сфера глобального развития, в которую вовлечены Япония, Китай, Северная Корея, Тайвань, Сингапур… Страны, кстати, активно интересующиеся нашими научными достижениями и стремящиеся использовать их. Например, в китайском городе Цзясине будет строиться совместный с Сибирским отделением РАН технопарк, Корея покупает промышленные ускорители нашего Института ядерной физики для очистки промышленных стоков, Монголия заинтересована в скорейшей результативности объединенных с СО РАН исследований по экологической безопасности, новым материалам, технологиям высокоэффективного сжигания, лекарственным субстанциям на основе облепихи, другим прикладным направлениям. Монголия, кстати, делает мощный рывок в развитии: это совсем уже не та сонная страна, какой мы воспринимали её недавно. За последние 20 лет население Улан-Батора выросло почти в пять раз, строятся новые аэропорты и современные автомагистрали… А про то, какими темпами прогрессирует Китай, можно и не говорить. В этой стране, которую сотрудники СО РАН посещают довольно часто, модернизация видна невооруженным глазом.

Россия в такой ситуации просто исторически обречена развивать Сибирь — иначе рано или поздно может её лишиться если не де-юре, то де-факто.
Распоряжением правительства Российской Федерации от 5 июля 2010 года утверждена «Стратегия социально-экономического развития Сибири на период до 2020 г.», в разработку которой немалый вклад внесли наши учёные-экономисты под руководством академика Валерия Владимировича Кулешова. Это вполне реалистическая программа действий — главное, чтобы она реализовывалась последовательно и в полной мере.

Правда, этот документ нацелен прежде всего на зримые изменения в промышленности и инфраструктуре, но мы готовим предложения и для научно-образовательной сферы востока России. На уровне глав государства и правительства одобрена «Концепция развития Сибирского отделения РАН до 2025 года». Она предусматривает, в частности, создание нескольких объектов класса Mega Science — электрон-позитронного коллайдера, национального гелиогеофизического комплекса, нефтегазового центра, центра мониторинга социально-экономических процессов и природной среды Сибирского федерального округа. В наши более ближние планы входит прежде всего развитие Кемеровского научного центра СО РАН, создание новых институтов в Кемерово и Новокузнецке, начало строительства Угленаукограда. Открытый в этом году SPF-виварий Института цитологии и генетики в Новосибирске — единственный в стране! — мы предполагаем превратить в важнейший элемент Российской национальной сети генетических ресурсов лабораторных животных. Наконец, дело наступающего года — начальные мероприятия по организации трёх новых институтов СО РАН: молекулярной и клеточной биологии в Новосибирском научном центре, физического материаловедения — в Бурятском, гуманитарного профиля с упором на социологию — в Иркутске.

Крупная научная структура — это сложнейший организм, саморегулирующийся и самонастраивающийся. Мало где в России существует столь прозрачная и честная во всех отношениях выборность руководителей, как в Академии наук. И такие руководители понимают, что несут ответственность не перед начальством, а перед научным сообществом.

Главное же достоинство именно академической науки — это мощнейшая фундаментальная традиция, устремленность не только (да и не столько) к исполнению технологических «заказов», сколько к получению новых знаний.
К примеру, в Институте физики полупроводников и в Институте химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН совместно разработан сверхчувствительный нанопроволочный сенсор биомолекул (биочип). Сегодня это прорывное решение в создании элементной базы нового поколения для исследовательского оборудования, для детекции единичных биологических молекул. Но от детекции строится мостик в завтрашние технологии — диагностики, биоконструирования… Зачастую невозможно представить, во что и когда выльется тот или иной чисто научный результат. И единственный путь реальной, а не декларативной научно-технической модернизации — это последовательное развитие если не всего исследовательского и образовательного потенциала России в равной мере (что было бы оптимально!), то хотя бы всех наиболее результативных, состоявшихся его систем.

Основатель Сибирского отделения академик Лаврентьев, чье 110-летие со дня рождения мы недавно отметили, считал залогом успешного развития (сейчас бы написали «инновационного») триаду «образование — наука — производство». Михаил Алексеевич реализовал это на практике новосибирского Академгородка, куда самые одарённые ребята съезжались со всей Сибири учиться в физматшколу и университет, потом шли работать в академические институты, а многие результаты их трудов воплощались в металл «поясом внедрения» — академическими и отраслевыми КБ, опытными производствами. Так Советский Союз получил сварку взрывом, холодное напыление покрытий, бестраншейную прокладку подземных коммуникаций, промышленные ускорители, лазеры и многое другое, всего не перечислишь. После развала 1990-х наша стержневая задача — восстановить «триаду Лаврентьева» в качестве основного конкурентного преимущества СО РАН. Функцию «пояса внедрения» смогут выполнять наукоёмкие компании — резиденты технопарков и ТВЗ, коммерциализирующие разработки СО РАН. Новосибирский гоуниверситет получил второе дыхание с присвоением статуса национального исследовательского университета, а Красноярский университет — Сибирского федерального. Так что и сегодня полностью актуальны слова Михаила Алексеевича: «Когда меня спрашивают, от чего, на мой взгляд, зависит будущее Сибирского отделения, я отвечаю: от того, насколько удастся удержать гармоническое триединство «наука — кадры — производство». Преобладание любого из этих начал приведёт к застою и регрессу. Время будет вносить определенные коррективы, но принципы, доказавшие свою плодотворность, должны пожить и после нас».

Я убежден, что будущее России сегодня создается в Сибири. Благодаря науке она должна стать процветающей, современной, привлекательной для жизни. Иначе не обеспечить существования страны и её граждан — наших с вами детей, внуков, правнуков.
http://www.gazeta.ru/